Глава одиннадцатая
Начальник Чулымского райотдела милиции Денисов Валентин Григорьевич был в области на хорошем счету. Раскрываемость преступлений почти стопроцентная, порядок во вверенном ему учреждении — образцовый; иногда, правда, просачивались жалобы на грубость начальника. Так это бывает почти с каждым мало-мальски требовательным человеком. Женился он удачно — на сестре секретаря райкома партии, живут дружно. Жена — учительница, последние пять лет — завуч в школе. И вот сегодня первая трещина — и все из-за этого паршивого Сердюченко!..
Злой от боли в пальце, которую причинила ему печатка, Денисов вошел в дом. Во всех комнатах горел свет. Слышалась негромкая музыка. Каждая в своей комнате, делали уроки обе дочери: одна училась в восьмом, другая — в десятом классе. Жена в зале за столом просматривала тетради. Переодевшись в своей комнате, майор вышел в зал.
— Ну что там стряслось? — спросила жена.
— Да ничего, мелочи. Один «диссидент» завелся, японцы к нему пожаловали.
— Ну и что? Законом не запрещено, тем более что недавно Хрущев новые визовые правила ввел, — сказала, не отрываясь от тетрадей, жена.
— Тут я визы устанавливаю! И не допущу, чтобы кто-то меня за пешку считал. Тем более что секретарь райкома такого же мнения.
— Мне кажется, что вы оба со Свиридовым уже настолько устарели, что вам надо уйти, пока не поздно.
— Это мы-то устарели? Посмотрим, кто устарел, но этот Сердюченко еще у меня попрыгает! — И Денисов подошел к телефону, набрал номер:
— Иван Васильевич? Денисов. Слушай, просьба есть: собери мне данные, да поподробнее, о некоем Сердюченко Викторе Ивановиче, его жене, детях. Желательно побыстрее. Не совсем к спеху, но надо. Какие документы? По лагерям? А по каким? Ладно, завтра поговорим. — Повесил трубку.
— Вот ваша демократия — уже заработала! — сказал он жене. — Документы пришли на всех незаконно осужденных из архива. Теперь им, видите ли, все это надо вернуть. А кому возвращать?
— Как это «кому»? — Родственники есть, дети, внуки.
— А дальше что? Выяснится, например, что некий Денисов работал в лагере таком-то, был надзирателем.
— А ты что, действительно работал в лагере?
Денисов понял, что проговорился.
— Ну не я, положим, а кто-то же работал, — замялся майор.
— Ты, помнится, говорил, что служил в линейной железнодорожной милиции до училища, — жена даже отложила тетради.
— Успокойтесь, Людмила Васильевна, я вас не обманул, так и было. Но как быть другим? Бывшим надзирателям, охранникам? Их же тысячи, если не десятки тысяч.
