— Чтоб его!.. Это надо же так напугать! — Уго глубоко дышит, как человек, который только что одолел тяжкое препятствие.
Чуть раньше Уго едва не упал, потому что Ампаро схватила его за футболку и дернула так, что он соскользнул со ступеней.
— Все нормально? Ты меня едва не опрокинула…
— Просто… просто… — бормочет Ампаро, все еще дрожа крупной дрожью, — я чуть не умерла от страха… думала, это собака, а когда увидела его… не поняла, что происходит… не поняла, кто это.
— Мы все испугались, — бросает Хинес.
— Надо быть осторожнее, — говорит Марибель, стоящая позади всех. — Может, там есть еще и другие.
— Сейчас не это самое важное, — с нажимом изрекает Ибаньес.
— Да, не это, — подхватывает Хинес. — Самое важное сейчас — понять, что делал гриф в доме, где теоретически обитают люди.
— По всей видимости, не обитают. То есть я хочу сказать: сейчас не обитают — все здесь выглядит довольно заброшенным.
— А почему тогда дверь открыта?
— Воры забирались.
— А вдруг этот гриф — ручной? — высказывает догадку Кова, и все взгляды тотчас обращаются к ней. — Это, конечно, необычно, но сейчас люди нередко приручают всяких…
— Вот и славно! — говорит Уго неестественно гнусавым голосом. — Значит, будем считать грифа домашним питомцем… Ах ты, радость моя!
— Но я ведь только хотела сказать… — извиняющимся тоном объясняет слегка смущенная такой реакцией Кова, однако Ньевес перебивает ее, прежде чем та успевает закончить фразу.
— Слушайте, я вспомнила! — говорит Ньевес с неожиданным пылом. — Теперь я вспомнила: священник предупреждал меня.
— Священник? — удивляется Мария.
— Приют принадлежит приходу Сомонтано, и замок тоже, — рассказывает Ньевес. — Как раз у священника и хранятся ключи. Так вот, он предупреждал, чтобы мы остерегались грифов, они здесь расплодились после строительства мусоросжигательного завода.
— Да-да, ты права, — поддерживает ее Марибель, — раньше они тоже иногда встречались; время от времени видно было, как они летают над ущельем.
— Ну вот, а теперь их в здешних местах прорва, и они часто приближаются к жилью — ищут еду среди мусора.
— Одно дело приближаться…
— Поэтому священник так настойчиво просил, чтобы мы ничего не оставляли после себя, — добавляет Ньевес, — просил, чтобы мы ничего не бросали в приюте, а все отнесли в контейнер.
— Вообще-то, если это не станет правилом, — говорит Мария, — даже приятно узнать, что ты окружен грифами, это приносит некоторое успокоение. По крайней мере, то, что мы сейчас видели, теперь не кажется полным абсурдом.
