— Марибель, — внезапно говорит Ньевес очень искренне и с волнением в голосе, — прости меня… Простите меня все, я хочу извиниться перед всеми. Я вела себя отвратительно… вышла из себя… На самом деле я… я даже…
— Это ты должна сказать Рафе, — говорит Марибель. — Вы с ним вдвоем затеяли совершенно дурацкий спор… на пустом месте… Ты прекрасно знаешь: стоит коснуться этой темы — и он сразу взрывается!
— Ну и меня понесло, и, если честно, сама не пойму с чего… Ведь я отнюдь не придерживаюсь таких радикальных взглядов… но я действительно раскаиваюсь, что вывалила все это под конец… и сейчас… будь такая возможность…
— Брось, он тоже не слишком соображал, что несет. Поговори с ним — вот и все, скажи ему то, что сказала сейчас мне.
— Обязательно скажу, обязательно…
После короткой паузы Марибель снова подает голос:
— Прости… я забыла, как тебя зовут…
— Меня? Кова.
— Какое необычное имя!
— Это, наверно, от Ковадонги, да? — высказывает догадку Ньевес. — Ты из Астурии?
— Нет, я не астурийка, — отвечает Кова довольно сухо. — Это была прихоть отца — назвать меня Ковадонгой… И мне мое имя ужасно не нравится.
— Значит, твой отец уж точно астуриец, — словно не слышит ее Ньевес.
— Нет, мой отец — не астуриец. В последних десяти поколениях нашей семьи не было ни одного астурийца.
— А сколько времени вы уже женаты? — спрашивает Марибель, опасаясь, что снова повиснет пауза.
Кова после минутного колебания отвечает:
— Почти… пятнадцать лет.
— И детей у вас нет?
— Нет.
— Как хорошо жить без детей! Я часто вспоминаю то время… Те годы, когда мы еще не завели детей. Для нас с Рафой это была самая счастливая пора… в нашей семейной жизни, я хочу сказать.
— Если в семье нет детей, муж с женой больше любят друг друга, — веско заявляет Ньевес. — Ведь им не приходится растрачивать любовь на кого-то еще, да и старость приходит не так быстро.
— Да ладно вам! Наверняка вы обе можете вспомнить и что-нибудь хорошее… про материнство, — замечает Кова. — Не бойтесь, меня это не задевает.
— Ну конечно есть и хорошие стороны, — тотчас соглашается Ньевес. — Жизнь наполняется… даже слишком… Маленькие дети такие славные! Какое-то время, несколько лет, они доставляют настоящую радость…
— Я бы скорее сказала — несколько месяцев, — поправляет ее Марибель.
— Ты рожаешь детей, растишь их, — продолжает свою мысль Ньевес, — а сама понимаешь, что, по сути, ничего не изменилось…
— Не изменилось? Еще как изменилось! — снова перебивает ее Марибель.
