«Здравствуй, (имя)!
Меня зовут Регина. Я не замужем, хоть обаятельна и красива, в чем можно убедиться, посмотрев на фото. Кроме того, дьявольски умна, как и все старые девы, поэтому и решила ответить только тебе, и никому другому.
Хочешь ты этого или нет, но я тот самый идеал, который ты ждешь всю жизнь. И пока я еще свободна, не упусти свой шанс. Пиши, если хочешь найти верную спутницу.
Коротко о себе. Под настроение я могу белить, стирать, убирать квартиру и вести хозяйство и глубокомысленные беседы (можно одновременно). Люблю — читать, готовить, слушать хорошую музыку. Не терплю категорически лжи и тупости.
Ко всему вышесказанному хочу добавить, у меня есть диплом о высшем образовании, который лежит пока мертвым грузом. Я безработная, надеюсь, временно.
До свидания. Регина» .
Скорого ответа ждать не приходилось. Но через несколько дней я получила конверт из США, который переслали мне из Москвы оставшиеся там знакомые. Письмо было из «МК Интернейшнл», мне предлагалось заполнить бланк для повторного объявления.
«Дорогая Регина!
Тысячи мужчин в США, Канаде и других странах ищут прекрасных дам для переписки и создания семьи. Твои снимки, помещенные в одном из наших каталогов, дали возможность познакомиться с тобой. Пожалуйста, заполни этот бланк и вышли фотографии, которые мы сможем напечатать в следующем номере. Очень важно, чтобы они были оригинальными (в открытом платье, мини-юбке, шортах или купальном костюме) и не публиковались в других каталогах. Помни, лучшее фото — лучший шанс».
Вся беда в том, что сниматься в купальниках у нас не принято, а личным фотографом я не обзавелась. Поэтому я решила сделать обычное фото и отправить повторную заявку.
Я ходила по городу в надежде найти работу, стучалась во все двери, но незнание эстонского языка не оставляло мне надежды. Пособие по безработице компенсировало лишь моральный ущерб, материально оно почти ничего не значило — денег хватало на уплату коммунальных услуг и скудное питание. Я дала себе слово учить каждый день десять эстонских слов по словарю, но произношение было ужасное, и дело продвигалось медленно.
Где-то в середине декабря, открыв почтовый ящик, я увидела конверт, подписанный знакомым почерком. Я сразу узнала Леркины каракули — даже за сотни километров она удивляла своей непредсказуемостью. Сейчас она сообщала, что живет одним домом с «любимым человеком» и чувствует себя очень счастливой.
Впрочем, Леркино «замужество» можно было предвидеть. В Москве она говорила, что ничего хорошего от своего приезда домой не ждет, так оно, кажется, и вышло. Ее мать повторно вышла замуж, когда Лере было пятнадцать лет, и скоро в семье родилась еще одна дочь. Девочка почувствовала себя лишней. Она рассказывала мне, как и раньше, до появления отчима и сестры Кати, ссорилась с матерью. Ну, а потом, уже в новой семье, скандалы возникали по любому незначительному поводу. Когда Лера закончила школу и исчезла с глаз долой, родители на время облегченно вздохнули. Но она вернулась и теперь уже, кажется, надолго.
