— Что сегодня по телеку идет? — Я старалась казаться веселой, хоть голос срывался и дрожал.
— Зачем нам телек? — Эдуард попытался уложить меня на кровать. Мертвой хваткой ухватившись за его влажную спину, я, как борец-тяжелоатлет, кряхтя и охая, изо всех сил сопротивлялась. Разозлившись, он влепил мне пощечину.
— Очень мило. Первый раз меня бьют.
— Сама виновата.
— За это и выпить можно, налей мне, пожалуйста. Кстати, закурить не найдется? — Я не курила, но сейчас нужно как можно дольше оттянуть время.
— Кажется, была пачка, подожди-ка. — Он пошарил в холодильнике и извлек нераспечатанную «Стюардессу».
«Сколько времени? Где Лерка? Если она в общежитии, то обязательно поднимет шум, так как знает, что ночью мне не у кого остаться, ну, а если ее нет…» Эдуард зажег спичку, я прикурила и удивилась про себя, как легко далась первая затяжка. Эдуард тоже взял сигарету.
— Ты должна остаться, — сквозь зубы процедил он, и я чуть не захлебнулась дымом.
Эдуард раздавил окурок и снова накинулся на меня. Я брезгливо оттолкнула его.
— В чем дело, черт побери! — крикнул он. — У тебя что, месячные?
— Нет. Но я не могу. Просто не могу. Не мо-гу!
— Ты что, не женщина? — его лицо вытянулось, челюсть отвисла.
— Женщина. Но у меня в общежитии подруга, которая будет волноваться.
— Какая подруга? А позвонить ей нельзя?
— Позвонить в общежитие? — Я усмехнулась, но смешок получился очень ненатуральным. — У нас это не принято. Я ведь всегда ночую дома, и если не приду, представляешь, что будет? Твои письма с адресом найдут сразу, не сомневайся.
До него, кажется, кое-что дошло.
— Ну хорошо, — он посмотрел на часы, — действительно, тебе, кажется, пора. Можешь уходить.
Я не спешила радоваться, но на душе полегчало. Он еще раз озабоченно глянул на часы:
— А может, все-таки можно позвонить?
— Первый час ночи, мы можем не успеть, — поторопила я.
Он переоделся, извлек из кармана ключ, и мы вышли. На свежем воздухе я вздохнула полной грудью и почувствовала себя в безопасности. Эдуард шагал рядом. Вечерняя прохлада и свежий воздух приводили его в чувство.
— Извини, я не хотел ничего плохого, — оправдывался он.
Ему захотелось сгладить все, что произошло.
— Мне жаль, что все так скверно получилось, я не хотел, честное слово. Разве я похож на насильника?
Район был незнакомым, и я поражалась своему безрассудству — черт его знает, куда меня занесло!
— Не ищи оправданий, — отрезала я. — Это бессмысленно.
— Ты меня прощаешь?
— Нет. — Регина, — чуть не захлебнулся он, — не думай обо мне плохо. Сам не знаю, что на меня нашло, но я не хотел тебя обидеть. Обязательно позвони, слышишь, обязательно!
