– Да, был.
– И у вас нет собственной версии случившегося?
– Если меня будут держать здесь, то она вряд ли появится, – меланхолично заметил Дронго, – хотя я пытаюсь что-то придумать. Но мне нужно побеседовать с каждым из членов семьи, чтобы сделать вывод.
– Конечно, – согласился Реннер. Он снова повернулся к Нерлингеру и Менцелю: – Какие у вас есть основания для задержания герра эксперта?
– Он единственный профессионал такого рода среди всех, кто там был, – пробормотал Менцель.
– И это ваше единственное доказательство? – не скрывая своего презрения, спросил комиссар. – Вам не кажется, что это непрофессионально именно с вашей стороны? Не говоря уже о том, что он международный эксперт, обладающий дипломатическим статусом. И при всем желании вы не можете его арестовать, как мелкого воришку. Только выслать из страны, даже если он у вас на глазах отравил кого-то из той компании. Но он этого не делал. Я могу поручиться за него.
– Не нужно, герр комиссар, – сказал Менцель, – мы все поняли. Герр эксперт будет немедленно освобожден. Но мы попросим его не появляться больше в этом доме.
– Наоборот, – возразил комиссар, – он должен появиться там и найти убийцу, который уже два дня водит вас за нос. Вы все поняли?
Менцель посмотрел на Нерлингера. По процессуальному законодательству Германии следователь был самостоятельной фигурой и мог не выполнять требование комиссара. Но ему не хотелось идти на такой явный конфликт. К тому же можно было легко переложить ответственность за проваленное расследование на этого эксперта и самого комиссара. Поэтому Менцель, соглашаясь, кивнул. Нерлингер промолчал.
– Вот и хорошо. – Комиссар поднялся и протянул руку Дронго. – Сегодня я должен быть у бургомистра на приеме, – вспомнил он, – но завтра вечером мы можем с вами встретиться и вместе посидеть. Я не сомневаюсь, что уже к завтрашнему вечеру у вас будут первые результаты расследования.
– Это было бы слишком самонадеянно, господин комиссар, – улыбнулся Дронго.
Реннер кивнул остальным и вышел из комнаты. Нерлингер поспешил за ним – проводить комиссара. Менцель посмотрел на переводчика, а затем обратился к Дронго на английском языке:
– Может быть, комиссар прав, и мы поторопились. А может, правы мы, и вы действительно приехали сюда, немного изменив своему прежнему профилю. Я пока этого не знаю. Но два убийства подряд имеются, и поэтому я отпускаю вас только условно. Если, не дай бог, в доме произойдет еще какое-нибудь событие, например, разобьется чашка или кто-то порежет руку, я буду считать свои обязательства перед комиссаром Реннером утратившими силу и больше не пущу вас туда. А возможно, и поставлю вопрос о вашей депортации из Германии. Если даже я не могу вас арестовать, то выгнать вас из моей страны я вполне способен.
