— Матус… Матус…
— Ничего не бойся! Мы ведь идем с тобой. Ты только держись там хоть зубами за косицу.
— Пить… — прошептал Фелек.
— Сейчас попьем, братец, только бы нам с этой горки скатиться. Смотри пока вверх, на горы. Видишь, какие там бьют ключи…
Сражающиеся части мало — помалу скрывались за поворотом ущелья. У подножия Гримзеля и Фурка с правой стороны ручья расположились лагерем французы, караулившие пленных. Они отняли у пленных карабины и ранцы, конфисковали все, что у них было, и съели все, что можно было съесть. Безоружные солдаты сидели на земле около ледника и с полным безразличием позволяли связывать себе руки своими же собственными поясами, что с быстротой и ловкостью делали французские капралы и унтер — офицеры.
Когда Матус подошел ближе, в лагере вдруг поднялся шум. Глядя в сторону ледника, французы размахивали карабинами и исступленно кричали. Матус осторожно посадил Фелека на землю и, сгорая от любопытства, поднял голову вверх. На Ронском леднике он увидел две австрийские роты, которые пришли на Гримзель со стороны Хасле. Обнаружив у перевала груды трупов и заметив с высоты бегство целой австрийской колонны, а внизу пленных и закрытые французами пути отступления, они, не теряя времени, бросились в сторону, на ледник. Пули французов ударялись о скалу, но недалеко от подножия, поэтому австрийцы шли смело и, перепрыгивая с льдины на льдину, форсированным маршем пересекли ледник. С глетчера они вышли на гору фурка. Пройдя у самой ее вершины, они благополучно достигли узкого перевала, по одному склону которого тонкой струйкой бежит приток Роны, а по другую из грязных снегов течет Рейс. Республиканские войска окриками подгоняли маленькие фигурки, длинные ноги которых быстро мелькали на гребнях скал. Пленные с грустью поглядывали на удаляющийся отряд своих и о чем‑то друг с другом переговаривались.
Дотащившись до первых шеренг, Матус тотчас же отыскал фельдшера и жестами, выкрикивая какие‑то французские слова, заставил его заняться раненым. Солдаты окружили Фелека, они жалели его. Один бросил ему на колени чистую полотняную салфетку, другой — какой‑то коротенький шнурочек, третий — надкусанный кусочек сыра, а еще кто‑то — мелкую монету. Фельдшер снял повязку, ловко очистил рану и перебинтовал ее по всем правилам. Старый солдат не нашел здесь свой роты. Ему сказали, что она ушла вниз. Офицеры покрикивали на него и жестами давали понять, что он должен догнать ее. Пулют вздохнул, поручил раненого товарища заботам фельдшера, расправил спину, вскинул карабин на плечо и пошел берегом реки.
