— Везет же вам! В газетах пишут много чуши…
— Да, я и сама всегда так думала.
Снова молчание.
— А где, — Джиллиан запнулась. Она почему-то боялась задать тот вопрос, который сейчас интересовал ее больше всего. — А где ваша жена?
— Я неженат.
Она вскинула голову и удивленно уставилась на него.
— Вы что, развелись с матерью Лили?
— Мы никогда не были женаты.
— Не понимаю… Где же она? Почему она не живет вместе с дочерью?
Тут ей пришло в голову, что человек, обладающий властью Сина, вполне мог отобрать ребенка у матери.
— Мать Лили умерла.
— Ой… — Джиллиан смутилась. — Простите, пожалуйста…
Син ничего не ответил. Но его лицо… Джиллиан еще никогда не видела его таким мрачным.
— Так вы растите ее один… — это был не вопрос. Она знала Сина всего два дня, но не сомневалась, что он не доверил бы воспитание своей дочери никому другому.
— Разумеется, — сказал Синклер.
Вероника внезапно опрокинулась. Син машинально протянул руку, усадил куклу на место и одернул белую кружевную юбочку.
Как легко и непринужденно он это сделал! Так, словно всю жизнь ничем другим не занимался, только и делал, что играл с дочкой в куклы! И все же Джиллиан знала, что Син — жестокий человек, и под началом у него — целая армия людей с холодными глазами, помогающих ему вести его личную маленькую войну.
— Папа! — Лили уже неслась обратно.
Отводя руку от куклы, Син нечаянно коснулся руки Джиллиан, и это короткое прикосновение обожгло ее, словно огнем. Она с изумлением посмотрела, словно ища след от ожога.
— Вот мед! — выдохнула запыхавшаяся Лили и плюхнулась на покрывало.
— Спасибо большое, — сказала Джиллиан, потирая руку.
— Пожалуйста! — важно ответила Лили. — Вы уже напились чаю?
Син улыбнулся дочке.
— Да, мэм.
— А что же вы печенье не кушаете?
— Если я съем еще хоть чуть-чуть, я так отяжелею, что не смогу встать!
— Что за чушь, папочка! — фыркнула Лили. Син смотрел на дочь с невероятной нежностью, но Джиллиан знала, что эти глаза могут быть жесткими, как камень. И все же он не притворялся, что любит дочь, в этом Джиллиан была уверена. И он не задумывался о том, как он выглядит, играя с дочерью. Синклер Дамарон был слишком уверен в себе, чтобы заботиться о том, что подумают о нем другие, и не боялся, что Джиллиан примет его нежность за слабость.
— Папа!
— Что, детка?
— Пожалей Хейди. Она плачет.
Син сделал огорченное лицо.
— Ай-яй-яй, какая жалость!
Он взял куклу на колени.
— Не плачь, Хейди! Смотри, какой вкусный чай у Лили!
Он взял пустую чашечку и принялся поить куклу.
