Наконец машина остановилась, водитель вышел и открыл ему дверцу:
— Выходите, дальше – пешком.
"Per pedes apostolorum", — подумал Полтораев мыслями Серебрякова. И едва не усмехнулся: стопами апостолов – прямиком в преисподнюю. Ибо место, куда направлялся, иначе он для себя и не называл.
Когда-то, тридцать лет назад, другой архангел, Селафиил, Арнольд Иванович в миру, уже проходил по этому самому, наверно, пути…
Вот что странно: было еще от силы два часа дня, а его окружала глухая темь, которую с трудом пробивал свет включенных фар "ЗИСа".
Что ж, путь в преисподнюю, наверно, и должен был пролегать через тьму. Он вышел из машины и понял, что находится в каменном тоннеле. Под ногами хлюпала вода. Пахло крысами и влажной известью.
— Идите за мной, — сказал водитель. И к облегчению Серебрякова-Полтораева добавил: – Тут недалеко. — С этими словами достал фонарик-жучок и его дрожащим светом стал прощупывать темноту.
Действительно, вскоре они свернули в какой-то боковой тоннель, потом еще в один, еще, и вдруг Серебряков (черт! Полтораев, Полтораев же он!) едва не упал, споткнувшись о ступеньку.
— Под ноги смотреть надо, — буркнул водитель, жужжавший фонариком уже откуда-то сверху.
Дальше они поднимались по лестнице, потом спускались, поворачивали в какие-то коридоры, снова поднимались, снова спускались. Пахло, как и должно было тут пахнуть при учете того, куда он шел: нищетой и помойкой.
Скрипнула дверь. Переступили порог, и жучок погас…
Сделали еще несколько шагов…
И вдруг запах мгновенно переменился. Он узнал этот сладковатый запах. "W-8" – газ, развязывающий язык. Слава Богу, что именно этот газ – против него сыворотка должна была подействовать. "Полтораев я, Полтораев!" – не уставал он повторять про себя.
Вдруг свет вспыхнул, такой яркий, что ослепил хуже давешней тьмы. А когда зрение вернулось, он, Полтораев, стоял посреди огромной залы с зеркальными стенами, с огромной люстрой под потолком, тысячекратно повторенной зеркалами.
Полтораев знал (хотя как раз Полтораев-то этого и не должен был знать), что зеркала могут быть обманом глаз. Одно из действий "W-8" в том и состоит, что искажает окружающее до неузнаваемости.
Постепенно стекло зеркал начинало изгибаться на глазах, а сами зеркала становились кривыми, как в комнате смеха, корежа изображение. В одном из них Полтораев, тощий, как удочка, вздымался выше потолка, так что головы и видно не было, на другом он, круглый, как блин, едва удерживался на крохотных, тонких, как у насекомого, ножках, с третьего зеркала на него смотрел какой-то волнообразный Полтораев, колыхавшийся, как язык пламени, а с четвертого – Полтораев, состоявший из двух половинок, которые ему с трудом удавалось удерживать вместе какими-то похожими на тыквы неуклюжими ручонками.
