Илюшка бросил подушку и побежал, петляя по комнате, но мать не отступалась. А на кухне, где мальчик хотел спрятаться под столом за чугунками, он со всего разбега угодил прямо в подпол, который мать забыла закрыть в своей домашней суматохе…
Там, в потемках, Илюшка обо что-то ударился и безутешно ревел. С неистовым проворством мать выхватила сына наверх, взяла его, как грудного, на руки и, еще заметив, что он поранил голову, приговаривала, бегая по дому:
— Миленький мой! Да не плачь же ты, родненький! Вот ей! Вот ей!
Илюшкиной ручонкой она ударяла себя по лицу, не зная уж чем сейчас, ей, виноватой, угодить сыну.
Заметив на темечке кровь, она моментально сорвала с плеч косынку и дрожащими руками, побелев в лице, замотала Илюшке голову.
Ребенок, уложенный в кровать, присмирел и спокойно смотрел на мать, которая, то и дело оглядываясь на сына, выжидающе ходила, как челнок, по комнате.
Илюшка вдруг поднялся, обидчиво насупился и потянулся к подушке. Мать поспешно усадила его поудобнее на кровати, сама поставила ему подушку на колени и длинно улыбнулась. Она даже немножко поиграла с ним сама и только потом с опаской оставила сына, чтобы закрыть на кухне этот чертов подпол…
Илюшка сидел так недолго, вскоре уронил голову на руки и задремал.
— Что это он у вас спит-то сидя? — услышал издалека «гармонист» голос соседки Клавдиевны и открыл глаза. Она стояла в дверях, растирая озябший на морозе нос.
Мать потянула ее за рукав и стала что-то испуганно говорить соседке на ухо, увела ее на кухню и оттуда донеслось:
— Ах ты, господи! Да что ж ты?
Клавдиевна говорила громко, не таясь и нравоучительно:
— Глупая… Я троих вырастила. И не то, скажу я тебе, еще с ними, сорванцами, приключиться может. Ты перво-наперво промой ранку горяченькой водичкой, а потом водкой смочи ватку… Водка-то в доме есть?
— Есть немножко, вчера гуляли…
— Ну вот. На ранку наложи. Да крепкую повязку. Ну, пощиплет, покричит мальчонка да тем все и пройдет.
— И заживет?
— В другой же день.
— Вот спасибо! Прямо и не знаю, как отблагодарить тебя, — запричитала мать. — Может, поешь? Жаркое вчерашнее разогрею? В момент…
— Да будет тебе! Пойду я. Скоро на дежурство, — сразу заторопилась Клавдиевна. — Я что зашла-то? Дай, бог, памяти… Да! Должок вернуть.
Но мать отказывалась взять деньги до самого порога. Тогда Клавдиевна решительно сунула деньги матери за пазуху и хлопнула дверью.
«Вот управлюсь, в магазин схожу и на всю трешку куплю мармеладу, любит наш Илюшка мармелад», — весело мечтала мать и долго, тщательно возилась с перевязкой, строго по рецепту соседки.
