.[132] В дальнейшем девушка почти все время высокомерно молчит. Затем женщина начинает распределение пищевых продуктов из шерстяной сумки и кофе из термоса, вместе с тем повествуя, время от времени замедляя речь в угоду мужчине, о борьбе за существование в Англии, наверное, вкупе со своими неисчислимыми родственниками, принадлежащими к ночным легионам угнетенных сапожников и мусорщиков, чьи трухлявые зубы становятся все хуже от поедания объедков; свой рассказ она завершает наипростейшим заключением (в котором действительно содержится суть всех вещей и которое сопровождается двумя сдержанными жестами — почти незаметным потряхиванием головой и резким, отмахивающим движеньицем рукой): «English people, they do not like foreigners».[133] Наверняка это мудрое изречение проверено собственным опытом.
Прибыв в Лондон, я не вижу П. на перроне. Ах, да, конечно ему удобнее ждать в конце платформы, возле ограды. Но и там я его не нахожу. Я складываю багаж за оградой и остаюсь ждать там. У П. могла поломаться машина, или в Enquiries, уже после нашего разговора, ему могли дать неверную информацию о времени приезда. По собственной глупости, звоня ему из Гарвича, я сказал, что если ему трудно меня встретить, то я без всяких проблем доеду к нему самостоятельно, да и не помню уже, что сказал дословно, то есть можно все интерпретировать в значении «не встречать» и так далее. Проходит полчаса. С перрона, соседнего с тем, на котором я стою в ожидании, через 25 минут отходит поезд до Гарвича. Что я здесь делаю, если Вим даже не счел нужным меня встретить? Сесть в поезд в обратном направлении — возможно, это самое разумное, что мне остается? Мое желание прислушаться к этому нашептыванию уж точно не ослабляется звяканьем, доносящимся из вокзальных колонок, с помощью которых путешествующую публику угощают рождественскими мелодиями. На нервной почве мне необходимо срочно отлить, но я не решаюсь ни оставить багаж без присмотра, ни сойти с условленного места, прихватив чемоданы, потому что все надеюсь, что П. как раз по дороге сюда. Потом, ровно через сорок минут после приезда, я вдруг замечаю П., бегающего взад-вперед через два перрона от меня, с этим его добрым, озабоченным лицом, заглядывающего за углы и посматривающего вокруг. Как же так получилось? Он приехал на вокзал вовремя, но на табло стоял совсем другой номер перрона прибытия. Все опять в порядке — я вру, что стою здесь всего-то минут двадцать, и мы садимся в машину. Он хочет сначала поехать в город поужинать, а только затем отправиться к нему домой — я ничего против не имею? Нет, ничего, но я начинаю осторожно расспрашивать его, что же такого интересного будет на сегодняшней
