С лирикою слился.
Распахнулось пространство
В нем во весь окоем.
...А ведь некогда рвался
Из дому, а не в дом.
В нем сегодня легко мне,
И зачем, почему
Рвался — вряд ли припомню
И навряд ли пойму...
Для меня он превыше
Всех знакомых чудес,
Даже собственной крыши
Выше, весь — до небес...
Если что-нибудь стою,
То виной всему — он,
Дом, что создан тобою
И тобой осенен.
ШЛАК
Для поэтов большое благо,
Что дано им свои грехи
Изгонять наподобье шлака
И немедля вгонять в стихи.
Распрекрасное это дело —
Все ошибки, весь брак, весь бред
Выгонять из души и тела,
Жаль, что лирики в этом нет.
2000
КРИВАЯ
До свиданья! До лучших времен —
Не скажу, ибо лучше не будет,
И поклясться могу, умудрен,
Будут лучшие — нас позабудут.
Жизнь для будущего — ерунда,
И для нынешнего — не сахар.
Потому-то еще никогда
Я не квохтал над ним и не ахал.
Не хитрил, не химичил, себя
Прямо с кожей от благ отрывая,
И меня, все равно как судьба,
Всякий раз вывозила кривая.
2001
ВДОГОНКУ...
До свиданья, друг мой, до свиданья...
В старости мы все впадаем в детство,
И тогда ничтожные страданья
Обращаются в большое бегство.
То, что ты предложишь в Орегоне,
Больше не считается искусством
Даже на таежном перегоне
Между Красноярском и Иркутском.
Было и талантливо и остро —
Стало за ненадобностью слабо:
Отошла эпоха бутафорства,
А за нею — мировая слава.
Кончилось великое везенье,
Дважды не войдешь в одну удачу...
До видзення, брат мой, до видзення,
Все равно тебе вдогонку плачу.
август 1992
ВЗАПЕРТИ
Должно быть, такое леченье
Намного гуманней, чем нож:
Пьешь йод, а потом в заточенье,
Как приговоренный, идешь,
Поскольку застиранной робой
И собственной плотью своей
Ты вроде как микро-Чернобыль,
Угроза здоровью людей.
Сидишь, отключенный от ящика,
От радио и от газет,
И нет для тебя настоящего
И завтрашнего тоже нет.
Но время отнюдь не напрасно
Застыло в больничной тюрьме.
Отсюда иное пространство
Отчетливей видится мне.
Как будто, явив милосердье
За боль и обиду годов,
Идет репетиция смерти,
И к этому действу готов.
ЛЕРМОНТОВ
Дорога вьётся пропылённой лентой,
То вверх ползёт, то лезет под откос.
И засыпает утомлённый Лермонтов,
Как мальчик, не убрав со лба волос.
А солнце жжёт. И, из ущелья вынырнув,
Летит пролётка под колёсный шум,
Под горный шум, под пистолет Мартынова
На молньями играющий Машук.
…Когда с собой приносишь столько мужества,
Такую злобу и такую боль, —
Тебя убьют, и тут-то обнаружится,
Что ты и есть та самая любовь.
Тогда судьба растроганною мачехой
Склоняется к простреленному лбу,
И по ночам поэмы пишут мальчики,
