Инспектор записывает скудные данные в свою черную книжку и говорит прощаясь:
— Ладно, когда родится ребенок, мы выделим дополнительное пособие.
Он спускается затем на первый этаж, чтобы нанести визит миссис Рингейт. Дверь ее комнаты открывается прямо в уборную. Кухня — темная дыра с крохотным холодильничком и раковиной, опорожняемой с помощью резиновых шлангов.
В двух комнатушках миссис Рингейт — пять кроватей и две колыбели. В колыбелях семимесячные младенцы самой миссис Рингейт и ее семнадцатилетней дочери Глории, которая снова в положении.
У миссис Рингейт — следы ожогов на лице. Это ее старший сын, Лоуренс, плеснул в лицо матери жавелем. Сейчас Лоуренс в тюрьме. Мать очень беспокоится:
— Неужели и впрямь выпустят Лоуренса, мистер Хорвитц?
— Могут выпустить.
— Что же мне тогда делать?
— Сходите в полицию и добейтесь, чтобы ему запретили входить к вам в дом.
— Вы же знаете, что его это не остановит, — сокрушается мать. — Он взберется по пожарной лестнице. А однажды он выломал дверь.
Миссис Рингейт высказывает далее предположение, что если ее сына выпустят, то его либо изобьют до смерти в одной из уличных драк, либо пристрелят полицейские.
— Гоните пособие, мистер Хорвитц, — говорит миссис Рингейт в заключение их беседы.
Обойдя еще несколько квартир, г-н Хорвитц навещает г-на Шека. Он владелец пяти домов, подобных тому, в котором живут миссис Джилборт, миссис Рингейт и многие другие подопечные инспектора по делам благотворительности. За каждые две комнаты с облетевшей штукатуркой, кишащие паразитами и крысами, г-н Шек получает по 130 долларов в месяц!
— Я содержу этот свинарник в интересах города Нью-Йорка, — говорит домовладелец. — Городские власти и я в некотором роде компаньоны. Видите ли, город платит мне за то, что я очищаю улицы от этого сброда, предоставляю ему крышу над головой, чтобы он никому не мозолил глаза. Это не люди. Это вечно пьяные, грязные свиньи, плодящие кучи детей. Когда они подыхают, их место занимают другие…
Три жителя Нью-Йорка, с которыми беседовал г-н Хорвитц, кажется, не втискиваются в рамки представлений о типичных ньюйоркцах.
Я коротко пересказал выше часть журнальной статьи самого г-на Джулиуса Хорвитца. Я не добавил от себя ни единого прилагательного, нигде не сгустил краски, а, напротив, выпустил некоторые отвратительные натуралистические подробности.
Сколько в Нью-Йорке людей, подобных тем, с кем судьба постоянно сталкивает инспекторов благотворительности?
