— Это Силюшка, боярский сын! — сказала она старухам, указывая на злого, покрасневшего от позора Сильвестра. — Мы с ним поженимся. Он к батюшке сватов засылал. Силюшка, суженый мой ненаглядный! Уж так его батюшка мой любит — как сыночка милого! А этот, — она показала на атамана, — дружкой будет.
Волосы её неряшливо выбивались из-под дорогого платка, глаза чуть косили и улыбка была, по правде сказать, весьма широкой, слишком широкой, чуть подрагивающей. «Лучше, когда она спит, — подумал Сильвестр, — Во сне она всё-таки на девицу похожа, а не на юрода».
— Отведи-ка ты её, Сильвестр Афанасьич, домой, — мягко приказал Пахом. — Чего ей тут топтаться, на ветру.
Сильвестр решительно взял Нюрину ладошку в вязанной рукавичке, и повёл было за собой, но княжна, сделав три-четыре шага, вдруг села на снег и насупилась.
«Чего ж дальше-то делать? — подумал Сильвестр в тоске, — за уши её что ли поднимать?»
— Анна Несторовна! Изволь домой пойти. Со снежку-то поднимись, боярышня! Сделай милость!
— Силька! — она посмотрела на него и разхихикалась, — Силька! Усы тараканьи! Ты целоваться умеешь?
Сильвестр Афанасьевич вспомнил, как подростком управлялся он Катериной, младшей сестрицей, подхватил Нюру подмышки и с пинками поволок в избу. Боярышню, видимо, смутило такое обращение. Она вырвалась, испуганно ссутулилась, поджала губы и, меленько перебирая ногами, потрусила по узкой, едва протоптанной тропинке. «Теперь сама дойдёт!» — решил Сильвестр и развернулся, но, сделав шагов десять, догадался, что Нюра идёт за ним. Так и было. Несколько раз он пытался прогнать её, но ничего, кроме горючих слёз не добился. «Леший с ней!» — подумал он. — «Леший с ней! Что с дурочки взять? Пусть бежит сзади, для меня в том позору нет!»
— Обратно привёл! — рассмеялся Пахом, увидя их вместе. — Никак расстаться не можешь?
— Долго ходишь, — сердито буркнул Агафон. — Пушку зарядить уж успели.
— Правда? — растерялся Сильвестр, — Ну, так что теперь? Стреляем или… — и сам себя оборвал, поняв, что говорит глупость.
— Обедать идём! — важно приказал атаман. Он успешно справился с зарядкой и теперь до ушей был полон сознания собственной значительности. — Успеем ещё отобедать и вздремнуть…
У ворот их встретили всё те же старухи. У каждой в руках был какой-нибудь гостинчик: пирожок, или варёная курица, или сладкая репка. Все хотели угостить героев, но не решались, а только робко посматривали на них из-под платков.
— Ага! — сказал атаман, на ходу вырывая куриную ногу, торчащую из узелка близ стоящей старухи. — Это дело! Теперь винца ещё…
