Учеба в училище Тимофею Пунёву — мальчику сугубо домашнего воспитания, сыну потомственного земского врача (а значит интеллигента из интеллигентов) — давалась невероятно тяжело. Всего было много, и пота, и слёз. «Понимаешь, у меня была такая семья — любую проблему можно было обсудить, можно было поспорить, поговорить, а в армии "разговорчивых" не любят. В армии первое правило — "Не пререкаться!" Помню, чуть ли не в первый день в училище, мы стоим в строю, выходит старшина нашей роты и тут же: "Ты, ты, ты и ты — в наряд, на кухню, на чистку картошки. Шагом марш!". Я попадаю в число им выбранных, и тут же пытаюсь ему объяснить, что картошку чистить не умею, может для меня другая работа найдется? Он на меня посмотрел, да как заорёт: "Фамилия?!!" От его крика я едва в обморок не упал, на меня дома никто и никогда голоса не повышал. Кое-как из себя (заикаясь) выдавил: "К-к-курсант П-п-пунёв". А он ещё громче, прямо мне в лицо: "За пререкание со старшиной роты — наряд вне очереди! А теперь шагом марш на кухню!" Училище быстро меня от желания поговорить отучило, поскольку любителей поорать на нерадивого курсанта в училище и кроме нашего старшины было много. Всякое в училище было, психологически мне было настолько тяжело, что на первом году я едва с рапортом к начальнику училища не пошёл, что бы меня отчислили, но начались полёты, и это меня удержало (летать мне по настоящему понравилось). Я оказался совершенно неприспособленным к армейской действительности…
Есть такое выражение "сгореть со стыда". Наверно единственный раз в своей жизни я состояние такого стыда испытал именно в училище. Было занятие по штурманской подготовке (даже это запомнилось), преподаватель (майор, замечательный был человек, жаль, фамилии его я уже не помню) вызывает меня к доске, я выхожу, он смотрит на меня и неожиданно спрашивает: "Дома, наверно, тебе все вещи мама стирала?" "Так точно, мама ". "Но, товарищ курсант, Вы же не дома. Посмотрите на себя, разве такой должна быть гимнастёрка у летчика Красной Армии?" — и тыкает меня пальцем в грудь, а там ткань засалена настолько, что ещё неделя, и в неё уже можно будет смотреться как в зеркало. У меня ведь и мысли не было, что гимнастерку стирать надо, я и вопроса себе никогда не задавал — откуда чистые вещи берутся? Дома всем хозяйством (и стиркой тоже) мама занималась. Поэтому в своей гимнастерке я месяц проходил, и даже не думал о том, что гимнастёрка ведь пачкается. А он продолжает: "Не стыдно таким неряхой ходить? Вы ведь будущий командир Красной Армии. Какой пример Вы своим внешним видом будете подавать своим подчиненным?" И говорит так спокойно, без крика. Лучше бы кричал. Такого стыда, как тогда, стоя у доски перед всей эскадрильей, я больше не испытывал никогда в жизни. Сразу после занятий схватил кусок хозяйственного мыла и побежал к "старослужащим" (тем, кто в училище, после "срочной" попал), что бы показали, как правильно гимнастерку стирать надо».
