— Немедленно пошлите человека в Осерр и Отен. Пусть выяснит, действительно ли к их городским старшинам обращались с просьбой о помощи людьми солдаты, стерегущие западную границу Бургундии. Как только узнает, пусть тотчас возвращается.
Нансе поклонился и исчез.
Капитан почувствовал, как сердце его проваливается. Этого он не предвидел и в отчаянии взглянул на маршала, ожидая, что тот поможет ему, но лицо Таванна было безучастным, ни один мускул на нем не выдал ни его мыслей, ни его волнения. И Монтескье понял, что он пропал, если не случится нечто, что поможет ему выкрутиться из создавшегося положения. Между тем Карл Лотарингский продолжал развивать свою мысль:
— И тем легче будет перенести это подозрение на капитана Лесдигьера, ведь, по утверждению Монтескье, именно ему пришла в голову эта дурацкая мысль с дозорным отрядом. Не кроется ли за этим нечто большее? Не было ли это подстроено специально? Ведь Лесдигьер в прошлом гугенот! Кто даст гарантию, что он тайком не помогает своим бывшим собратьям по оружию и что все происшедшее — не его рук дело?
Монтескье сразу же понял, если Лесдигьера потянут к ответу, то, стараясь выгородить себя, тот расскажет, как он, Монтескье, бездумно оголил границу у графства Шароле во время ложной тревоги, а затем не бросился в погоню за гугенотами у моста Ла-Шарите, как советовал ему Лесдигьер, а стал дожидаться подхода Таванна, что и позволило гугенотам оторваться на значительное расстояние, а потом и вовсе скрыться за стенами Ла Рошели.
О том же думал и Таванн. Ведь Лесдигьеру ничего не стоит сказать, что вместо обещанных полторы тысячи солдат Таванн выделил им меньше тысячи. А когда сообщит, сколько времени они с Монтескье дожидались Таванна, то сразу станет ясным, что маршал особенно не торопился, в противном случае он смог бы догнать гугенотов у Пуатье или Сен-Максана. Дело в том, что солдаты маршала с его молчаливого согласия рассредоточились по деревням и занялись откровенным грабежом местного населения, ибо давно уже не получали положенного жалования и были голодны. На самом же деле их деньги лежали в сундуке у Таванна вот уже десять дней и вряд ли когда-нибудь перекочевали бы в карманы солдат.
И они оба, Таванн и Монтескье, тут же рьяно бросились в защиту Лесдигьера. По словам Монтескье выходило, будто бы затея с дозорным отрядом — дело рук его самого. Он не забыл рассказать о том, как католики Бургундии, вопреки желанию Лесдигьера, посылали своих людей за помощью к нему в отряд и как ни один из них не вернулся обратно, что и послужило причиной промедления в соединении отрядов обоих капитанов. Скорее всего, именно среди них были шпионы. Он упомянул также о том, как Лесдигьер рвался переправиться через Луару и броситься в погоню за Конде, но он, Монтескье, решил не рисковать людьми и дождаться подхода основных сил.
