Таванн также постарался отвести подозрения от Лесдигьера, уверив собравшихся, что именно он, Лесдигьер, послал своих людей к нему за помощью, а также назвал имена тех, по чьей преступной халатности было упущено столь драгоценное время, когда Монтескье давно мог быть рядом с ним, и они бросились бы за беглецами.
— Ну вот! — вскричал Карл. — Я так и думал, что мсье Лесдигьер рьяно несет королевскую службу и совершенно невиновен, несмотря на недружелюбные высказывания не которых в его адрес. Полагаю, так думают все собравшиеся. Не правда ли, господин кардинал? Но, глядя на ваше лицо, можно подумать, будто вы только что побывали в руках у Демошареса.
Кардинал что-то пробормотал в свое оправдание, но его уже мало кто слушал. В конце концов, присутствующие уверились в полной невиновности Лесдигьера, и только Карл Лотарингский продолжал хмуриться.
Наконец, когда допрос был окончен, Екатерина сказала:
— Господин Монтескье, мы не снимаем с вас вины за содеянное, и отныне вы будете находиться под строгим наблюдением маршала де Таванна. Только героическим поступком во славу римско-апостольской веры вы искупите свою вину, и, когда это случится, мы снимем с вас все подозрения.
— Что же я должен сделать для этого, ваше величество? — пролепетал Монтескье.
— Убить одного из вождей гугенотов и принести нам его голову! — воскликнул Карл Лотарингский. — В противном случае вас неизбежно ждет наказание вплоть до отсечения головы. Вам понятно, капитан?
— Монсеньор, я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуть ваше доверие!
— Ступайте, господа, — махнула рукой Екатерина, — и помните, что король ждет от вас героических поступков во славу святой веры.
Оба раскланялись и вышли. Таванн тут же подозвал к себе одного из офицеров:
— Девальт, вы немедленно отправитесь в Бургундию. На дороге вы встретите всадника; убедитесь, что он едет в Осерр и Отен, и убейте его! Потом возвращайтесь, завтра мы выступаем на юг.
Офицер взмахнул шляпой и исчез.
— А потом? — спросил Монтескье. — Что будет потом?
— Это уже не ваше дело, капитан. Я буду действовать через своих людей. Вы же думайте, как лучше исполнить поручение, данное вам кардиналом. Это в наших интересах, как вы понимаете.
— Я убью этого Конде! — воскликнул Монтескье, сжав кулаки. — Клянусь крестом Иисуса, я убью его, мсье!
— Похвальное стремление, капитан, — криво усмехнулся Таванн, — но сначала доберитесь до него.
Когда Таванн и Монтескье ушли, кардинал продолжал «наступать» на Лесдигьера, ибо этот человек давно уже не давал ему покоя.
