Ради бога, Гревилл, напиши мне тотчас, как только полупишь это письмо! Дай мне совет, как мне поступить. Я выполню все, что ты решишь.
Мне кажется, я теряю разум. Что меня ждет? Напиши! Напиши, Гревилл!
Прощай, любимый!
Вечно твоя
Эмили Харт
Через десять дней пришел ответ. Длинное письмо, полное упреков, поучений.
А потом:
«Если ты любишь сэра Гарри, тебе не стоит порывать с ним…» И это мог написать он? Что это, насмешка? Или ревность? Или он так превратно истолковал то, что она часто писала сэру Гарри? Может быть, он подумал, что ей хочется опять вернуться к нему?
Но вот…
«Я могу наконец осушить слезы моей милой Эмили, могу утешить ее. Если она не обманет моего доверия, быть может, моя Эмили будет еще счастлива! Ты ведь знаешь, ни при каких условиях я не потерплю неблагодарности или капризов. И только твое письмо и твои жалобы вынуждают меня изменить избранной мной тактике поведения. Но подумай и ты, ведь я не хочу потерять своего покоя. Если мое доверие будет обмануто, я немедленно порву наши отношения. Если ты хочешь приехать в Лондон и послушаться моего совета, отпусти свою камеристку и прими другое имя, чтобы я со временем мог ввести тебя в новый круг друзей; храни свою тайну так, чтобы никто не мог разгадать ее! И тогда я могу надеяться на то, что увижу твой восторг! Это что касается тебя. Что же до малышки, то мать ее может рассчитывать на мое благосклонное отношение к ее ребенку. Она будет иметь все необходимое.
Я прилагаю немного денег. Не трать их необдуманно. Ты сможешь сделать необходимые подарки, когда уже будешь в Лондоне»[50].
Когда уже будешь в Лондоне…
Дальше можно не читать.
Он звал ее! Ей можно поехать к нему! Все, все прекрасно!
После семимесячного изгнания в конце марта Эмма снова приехала в Лондон. Мать сопровождала ее, чтобы остаться с нею, а ребенок должен был воспитываться в Хадне у бабушки.
За время своего отшельничества Эмма полюбила это живое, милое создание и просила Гревилла не разлучать ее с ребенком. Но он отказал ей в этом. В его тихом доме, святилище науки, нет места для ребенка, который нарушит его покой. К тому же мягкий морской климат залива Ди здоровее, чем лондонские туманы. Если Эмма любит своего ребенка, она оставит его в Хадне для его же пользы.
Скрепя сердце, она подчинилась его решению. Но в душе осталось глухое раздражение.
Но теперь, когда дилижанс тяжело катился по лондонской мостовой, все дурное было забыто. Сердце ее стучало. Ей было не усидеть на месте, она распахнула окно и высунулась в него, чтобы высмотреть того, кому теперь принадлежит вся ее жизнь.
