— Значит, убийца высокий или очень сильный или и то и другое вместе.
— Ну разумеется, — кивнул Барри, — не лилипута же мы ищем.
— Их могло быть и двое, — сказала Келли, скользнув по мне взглядом. — Мы уже сталкивались с такими убийствами.
«Она права. Партнерство в подобных делах не такой уж редкий случай. Моя команда не раз отлавливала подобных извращенцев».
— У нас нет очевидных улик, говорящих о сексуальном насилии, — заметил Барри. — Но это еще ничего не значит. Все разъяснится только после экспертизы.
— Скажи, чтобы мальчика проверили первым, — попросила я.
Барри удивленно поднял бровь.
— Его не потрошили, — показала я на тело Майкла. — Он чистый. Мне кажется, убийца вымыл его уже после смерти. Похоже, он его даже причесал. Может, здесь и не было ничего сексуального, но что-то все-таки произошло. Он почему-то не испытывал ненависти к мальчику.
— Понятно, — сказал Барри и снова сделал запись.
Я пристально оглядела комнату, изучила кровавые полосы на стене и на потолке. Местами создавалось впечатление, будто художник выплеснул на белый холст банку, доверху наполненную краской. И это еще больше сбивало с толку. Кровавые завитки, символы, полосы. А самое главное — они были везде.
— Кровь и извлеченные внутренние органы, несомненно, что-то значили для мерзавца, — пробормотала я. — У нас есть все основания полагать, что он не мучил своих жертв и что они истекли кровью прежде, чем он распорол им животы. Их боль была ему не важна. Ему нужно было то, что внутри. Особенно кровь.
— Зачем? — спросил Барри.
— Пока не могу сказать. Например, в ритуальных целях. Кровь — это жизнь, ее можно выпить или использовать для предсказания будущего — выбирайте сами. — Я качнула головой. — Странно…
— Ты о чем?
— Все, что я увидела сначала, указывало на дело рук неорганизованного убийцы. Распотрошенные трупы, кровавые художества. Такие преступники действуют хаотично. Они не могут планировать, зацикливаются в какой-то момент и теряют контроль над собой.
— Ну и что?
— Почему же тогда мальчику не выпустили кишки, и почему Сара осталась жива? Здесь что-то не сходится.
Барри задумчиво посмотрел на меня и пожал плечами.
— Пойдем-ка в ее комнату, — сказал он. — Может, там мы найдем ответ.
— Вот это да! — воскликнула Келли.
И было от чего.
Первое, что нам бросилось в глаза, — слова, написанные на белой стене рядом с кроватью.
— Кровь? — спросил Барри.
— Да, — подтвердила Келли.
Буквы были огромными, гневными. В каждой их черточке проглядывала клокочущая ненависть: «Пристанище боли».
