– Что он тебе сказал?
– Кто-то сообщил ему, что я сидела в тюрьме. – Она с ожесточением терла рукав рубашки.
– Неужели Эли?
Сара мрачно рассмеялась.
– Трудно представить, что он мог бы пойти к священнику.
Даниель растерянно смотрел на ее напрягшиеся плечи.
– Должно быть, нас кто-то подслушал, – предположил он.
– Вполне возможно, ведь стен здесь нет.
Даниеля начало раздражать, что он разговаривает с ее спиной. Да, конечно, он должен был помнить о том, что их могут подслушать, но… Он опустился на колени рядом с ней.
– Послушай… Это не моя вина. Я ничего не сказал Эли.
Руки Сары застыли. Она медленно обернулась и посмотрела ему в лицо.
– Знаю, – прошептала она и вернулась к работе.
Даниель долго смотрел на ее профиль. Она научилась прекрасно скрывать свои чувства, подумал он. Если бы я не знал эту женщину, то поверил бы, что сейчас ее больше всего на свет волнует пятнышко на рукаве рубашки.
Вскоре он поднялся и ушел, решив заняться своими делами, чтобы избавиться от ненужных мыслей так же, как это сделала Сара. Но из этого ничего не получалось. Что бы Даниель ни делал, он думал о ней, о ее побеге в прерию и странном поведении. Та Сара, которую он помнил, в подобной ситуации засмеялась бы всем в лицо. И ему самому в том числе.
Зря я подумал о прежней Саре, тут же понял Даниель. Это воскресило множество воспоминаний, в том числе и не слишком приятных.
Через пару часов после расставания с Сарой Даниель подошел к фургону Кэрроллов и Ортмена. Посмотрев на круг, он понял, что совсем не думал о лагере. Вполне естественное желание забыть обо всем, мелькнуло у него в голове.
Пруденс Кэрролл чистила картошку. Заметив Даниеля, она отложила картофелину и начала крутить в руках нож. Даниель приподнял шляпу и любезно поздоровался, но Пруденс не дала ему договорить.
– Я послала к вам мужа, – заявила она.
– В самом деле? Должно быть, мы разминулись. Я как раз собирался узнать, нет ли у людей жалоб.
– У нас действительно есть жалоба. – Пруденс встала и вытерла руки и нож о грязный передник. – Вы должны что-то сделать с этой Тэнтон.
Даниель широко улыбнулся, но его глаза остались холодными.
– Что вы имеете в виду, мэм?
Она злобно уставилась на него.
– Я требую, чтобы ее выгнали! – воскликнула она. – Я хотела всем рассказать о ее отвратительном прошлом, но наш добрый священник убедил меня подождать, пока не поговорит с ней сам.
– Отвратительном? – Даниель приподнял бровь, с трудом сдерживая гнев.
