— В следующий раз?
— Это нужно проделывать каждые несколько часов.
— Ни черта это не нужно.
— Ты хочешь, чтобы это зажило, или нет?
Колин смерил Хелену взглядом, полным отвращения:
— Думаю, тебе это доставляет удовольствие.
— Ты ошибаешься.
Наверное, действительно несправедливо обвинять ее в намеренном причинении ему боли. В конце концов, Хелена как могла заботилась о нем, даже если в конечном счете это было ради ее собственных целей. Но трудно судить беспристрастно, корчась от боли, пока она спокойно встала, чтобы взять кролика. Интересно, сколько времени она выдержала бы такую агонию.
Пока Колин ждал, когда утихнет жжение, Хелена ободрала и разделала кролика. Колин почти простил ее, когда она спросила через плечо:
— Тебе еще что-нибудь нужно?
Он вскинул брови. Неужели она чувствует вину за боль, которую причинила? Старается загладить вину? Колин улыбнулся. Доктор и пациент. Это игра, с которой он хорошо знаком. Большинству дам нравилось, когда он играл доктора, но он был готов охотно подчиниться желаниям Хелены.
— Когда я был мальчишкой, — тихо произнес Колин, — моя мама всегда целовала мои порезы. Она говорила, что это прогоняет боль, и они так быстрее заживают.
Хелена обернулась — на лице ее было написано недоумение.
— Я имела в виду, нужно ли тебе еще что-то, чтобы приготовить ужин? Я нашла дикий лук и розмарин.
Улыбка на лице Колина померкла. Она что, может думать только о еде? Он предполагал, что ему придется создать какое-то особенное блюдо из этого маленького зверька. Для которого, лукаво подумал он, понадобятся остатки того проклятого вина.
— Нет. — Колин шмыгнул носом. — Но мне все равно очень помог бы исцеляющий женский поцелуй, нежный и трепетный, и сладкий на моей плоти.
— Я не собираюсь целовать твою рану, — Хелена укоризненно подняла бровь, но он заметил намек на улыбку на ее губах, — независимо оттого, насколько жалостливо ты просишь.
Он сделал вид, что надул губы.
— Это самое меньшее, что вы могли сделать, миледи, учитывая, сколько боли вы уже причинили.
— Хм.
— Воистину, — заявил Колин, скрещивая руки на груди, — я считаю, мне следует получать поцелуй всякий раз, когда ты льешь на меня этот дьявольский огонь.
Хелена прищелкнула языком.
— Ты действительно жулик.
Колин изобразил обиду.
— А теперь ты обзываешься. Неужели нет конца вашим издевательствам, миледи?
Она пожала плечами:
— Я не заставляю тебя есть то, что я приготовила.
Колин улыбнулся. Хелена пошутила. А ведь он считал, что она слишком серьезна, чтобы сравниться с ним в остроумии.
