— Означает ли это, что ты не сможешь потанцевать со мной сегодня вечером?
— Потанцевать я могу.
— Вот это сила духа!
— Только если будем танцевать медленно, — сказала она и поморщилась от одной мысли о том, что предстоит танцевать.
— Отлично. Ты меня знаешь. Быстро я не танцую. Ни один человек в здравом уме не будет спешить в танце, если не хочет выставить себя дураком.
Она смеялась, пока не заметила зеленовато‑желтое платье подружки невесты:
— Угу. Твоя половина появилась вовремя.
— Черт побери. Я думал, что уже от нее избавился. Оставь для меня следующий медленный танец.
При одной мысли о том, что придется засовывать опухшие ноги в туфли, Хлоя снова поморщилась:
— Можно я потанцую босой?
— Извини. — Выражение лица Саймона стало печальным. — Сегодня у невесты особенный день. Как ее там зовут? Она мечтала об этом дне многие годы. Все должно быть совершенным. Босоногие гости? Это не совершенно.
— Все в порядке. Я знакома с шафером. — Она подмигнула ему. — Я слышала, у него здесь блат.
— Хорошо, но тебе придется заплатить.
— Какова обычная ставка за танец без обуви? — спросила она.
— Я тебе сообщу, — ответил он.
К ним подошла подружка невесты.
Саймон поднялся и застегнул пиджак. Лишь Хлоя знала, что его вежливая улыбка неискренна, а за изысканными манерами скрыты истинные чувства.
Шерман Форд остановился позади стула Хлои по пути на танцпол. Это был коренастый и мощный мужчина. Однако он обладал очаровательной улыбкой — такая же была и у Саймона — и умел кружить голову женщинам. Было трудно не влюбиться в Шермана, несмотря на его неумение быть хорошим отцом и многие другие его отвратительные качества.
— Я хотел бы поблагодарить тебя, Хлоя.
— За что, мистер Форд?
— За то, что уговорила Саймона уступить мне сегодня. Я знаю, он не был доволен, когда я объявил его своим шафером.
«Потому что вы загнали его в угол», — подумала Хлоя.
— О, я ни при чем. Вероятно, вначале он был немного расстроен. Но вы его отец. Он согласился ради вас. Он жаждал произнести тост, — приукрасила она.
— Лгунья из тебя никудышная, детка. — На лице Шермана появилась широкая улыбка, смягчившая его язвительные слова.
— Хорошо, может, он не жаждал… Но… хм… Воспользовался появившейся возможностью.
— Он меня удивил, должен признаться. Я был готов к тому, что он меня высмеет.
— Уверена, он никогда бы этого не сделал.
— А я убежден, что сделал бы. — Шерман опять рассмеялся, наклонился и поцеловал Хлою в щеку. — Спасибо за то, что его уговорила. — Прежде чем она смогла возразить, он прибавил: — Мы оба знаем, что ты — единственный человек в мире, которого слушается мой сын.
