— Лучше? — спросил он.
Ники кивнула.
— Хочешь, я схожу в твою комнату, чтобы убедиться, что там никого нет?
— Я не хочу оставаться одна, — покачала головой девушка.
— Надеешься провести ночь здесь, со мной? Я говорю о платонической ночи, разумеется, — добавил Джек и встал.
Погасив свет, Кантрелл взял с кровати подушку и направился к диванчику, стоявшему в другом конце комнаты. Ники разочарованно наблюдала за ним.
— Мы не могли бы по крайней мере остаться в одной кровати? — жалобно осведомилась она.
— Нет. У меня благие намерения, но я не каменный.
Ники удивленно посмотрела в его сторону.
— Звучит обнадеживающе, — заметила она. — Как будто ты испытываешь соблазн.
— Ничто человеческое мне не чуждо, — сказал Джек, усмехаясь. Вытянувшись на диванчике, он погасил лампочку, и комната погрузилась в темноту.
— Доброй ночи, Ники, — сурово промолвил он.
Свернувшись калачиком под одеялом, Ники вдохнула запах Джека и, забыв о злополучном клоуне, погрузилась в сон с улыбкой на устах.
Не успели средства массовой информации сообщить о помолвке кандидата в сенат Рейнолдса и «чарлстонской русалки», как эта новость разнеслась со скоростью света. Фильм о вечере сюрпризов, на котором Элиот сделал Кэтрин предложение, был показан по телевидению, снимки с этого вечера появились во всех газетах; местное радио только и говорило, что о грядущей свадьбе. Будущих супругов с радостью принимали во всех домах города.
После лавины праздничных ленчей и вечеров с коктейлями Элиот опять исчез, уехав в очередную предвыборную поездку.
Если за все это время и был миг, когда можно было остановить эту лавину, то Кэтрин, шокированная происходящим, его упустила. Теперь с каждым днем разговоров о сентябрьском событии было все больше, и, похоже, даже мысль о том, чтобы отложить его, могла вызвать скандал.
Анн-Мари предложила свою помощь в подготовке свадьбы. Кэтрин как во сне выполняла свои обязанности. Именно Анн-Мари зарезервировала собор Святого Михаила, заказала уникальное подвенечное платье из шелка со шлейфом и обсудила с матерью Элиота и тетей Сибил список гостей, в котором уже было больше пяти сотен имен.
Анн-Мари восторженно рассказывала обо всех этих хлопотах, а сама Кэтрин прибегла к старой уловке. На людях она появлялась с приветливым лицом, хотя на душе у нее кошки скребли. Ее жизнь больше не принадлежала ей; она неслась вперед все быстрее и быстрее, как удаляющаяся почтовая карета в старом кино.
Происходящее мучительно напоминало ей годы, прожитые в Уинслоу-хаусе под надзором тети Сибил.
