Девушка с трудом сдержала смех.
— Попробуй обернуть это в свою пользу, Элиот. Ты можешь рассказать публично о нашем разрыве и вызвать тем самым симпатию избирателей. Это сыграет тебе на руку накануне выборов.
Элиот схватил кольцо.
— В следующий раз, — прорычал он, взмахнув им, — я буду разборчивее в выборе!
— Понимаю. Мне правда очень жаль, Элиот… — Она замолчала на полуслове, потому что Элиот выскочил из комнаты.
Внезапно Кэтрин охватило чистое, как родниковая вода, чувство свободы. Она сделала несколько шагов вслед за Элиотом и, словно в тумане, увидела, как он, рванув на себя входную дверь, выбежал из ее дома.
Часом позже Кэтрин надела купальный костюм с эмблемой Красного Креста, пристроилась в освещенном солнцем уголке кухни и выпила самую вкусную в жизни чашку кофе. Она спала всего часа два, но ощущала удивительный прилив энергии.
Какой чудесный день ждал ее! Воскресенье в Прибрежной клинике было днем развлечений. Кэтрин не давала обычных уроков, но занималась с детьми индивидуально и отвечала на их вопросы. Как правило, все они предпочитали просто шалить и плескаться в воде, а она наблюдала за ними до четырех часов.
Занятия в школе начинались во вторник после Дня труда, так что клиника переходила на иной режим работы — теперь она будет открыта только по выходным. Лето постепенно сменялось осенью. Был предпоследний день каникул. Дети будут на головах ходить, с улыбкой подумала Кэтрин. Пожалуй, она будет скучать по своим подопечным всю неделю.
Вернувшись с пляжа, она, возможно, позовет Анн-Мари на ужин и поведает ей новость о расстроенной помолвке. Кэтрин знала: сначала Анн-Мари будет огорчена. Но она желает ей счастья, так что все поймет. Господи, как же хорошо! Кэтрин еще никогда не была такой счастливой и довольной! Теперь она свободна и вольна делать все, о чем ей мечталось в мрачных стенах Уинслоу-хауса.
Вдруг кто-то позвонил в дверь. Кэтрин удивленно посмотрела на часы — было лишь начало девятого. Кто это пришел к ней в такую рань в воскресное утро? Уж наверняка это не Элиот.
Кэтрин подошла к двери и спросила:
— Кто там?
— Открой и сама увидишь, — донесся до нее сдавленный женский голос.
Кэтрин приоткрыла дверь и выглянула в щелочку.
— Ты одна? — спросила Марла.
— Марла?! — удивленно вскричала Кэтрин, широко распахивая дверь. — Да, я одна. Входи.
Ее рыжеволосая приятельница нерешительно вошла, и Кэтрин была поражена произошедшей с ней переменой. Марла повязана голову темной косынкой, на ней был длинный глухой черный жакет. Даже походка Марлы стала иной. Прежде от нее веяло весельем и озорством, но сейчас она вся как будто поникла.
