Над огнем запел чайник. Она бросилась к камину, опасаясь, что этот звук заставит безумца вернуться. Держа полотенце в руке, она сняла с крюка чайник и залила кипятком заварку, которую оставил ей безумец. У кровати она нашла поднос с хлебом и сыром, а также орехи и инжир.
Елена опустилась в стоявшее у огня кресло с высокой спинкой — еще один остаток прежней роскоши — и заставила себя поесть. Каждый кусок давался ей с трудом. Она совершенно не знала, сколько теперь времени. Еще ночь, но скоро рассвет. Елена все еще клевала носом, а ей требовалась ясная голова и новая линия поведения.
Вопрос заключался в том, как ей вернуться в бордель и не превратиться там в товар, выставленный на продажу. Она больше не могла притвориться служанкой, которая ищет место. Этот план провалился, но при этом кое-чему научил ее. Чтобы избежать Лири, ей понадобится новый способ проникнуть в заведение.
Голова опустилась, и Елена, чтобы не уснуть, вскочила с кресла и встала на дрожащие ноги. Она закутала плечи во второе полотенце и заставила себя обойти странное помещение, в котором оказалась. Широкие плиты старого паркета были истерты, но ковер у нее под ногами был мягкий.
Безумец сообщил, что они находятся в самом сердце Лондона. В его недрах, сказал он. Кровать была не английская — со всеми, этими толстыми столбиками, похожими на молодые пальмы, с оранжевыми занавесями из Дамаска и синими шелковыми покрывалом и подушками. Теперь она увидела то, чего не замечала до сих пор, — безумец приготовился к появлению гостя. На подносе стояло два бокала, две тарелки. На скамье лежало два полотенца. Свечи освещали путь к кровати.
Не оставил ли он другую женщину, чтобы пуститься в дорогу, купить Елену и освободить ее? Но откуда ему знать, что ее планы рухнули? Все, что он сделал, не имело никакого смысла. Он не виконт, тогда кто же? Она не спросила, как его зовут, а он не сообщил ей об этом. Голова у нее кружилась от попыток найти ответ на лавину вопросов, которая внезапно обрушилась на нее, пока один вопрос не стал главным. Где он?
Она видела только обитую панелями парадную дверь, через которую они вошли сюда. Они поднимались по двум лестничным пролетам, и она услышала бы, если бы он стал спускаться вниз. Но он исчез, подойдя к дальней стене. Она устремила взгляд на потемневшие от времени панели, истертые и затейливые, с выпуклыми лепными украшениями вокруг каждого квадрата. Несколько изображений Лондона — лодки на реке, парк, состязания боксеров, — но двери не было. Елена не понимала, каким образом комната, в которой она находится, связана с другими, неужели только через главную дверь?
