Вдыхая аромат остывающего травяного отвара - его предполагалось пить холодным, Орлана слушала молчание, как исповедь. Иниси выглядела очень спокойной, и стороннему наблюдателю даже на минуты могло показаться, что ей безразлична смерть мужа, но её выдавала не сходящая с лица бледность, голос то и дело срывался. Она почти и не говорила ничего - не хотела ещё больше напугать детей своей слабостью. Но сейчас дети отправились спать, и кухонная тишина полностью принадлежала воспоминаниям.
- Почему он это сделал? - обернулась к ней Орлана, отставляя травяной чай на стол - пить не хотелось совершенно.
Иниси склонила голову на подставленную руку, то ли зажимая рот, чтобы из него не вырвались рыдания, то ли от усталости. Она не сразу ответила, поглощённая чем-то внутри себя. Маленькая, хрупкая, смуглая, с внешностью, обычной для Арджаны, она сжималась на своём месте, и если не смотреть на лицо, её можно было принять за девочку, заснувшую в кресле. На небе появились первые звёзды.
- Я не могу этого понять, сказала, наконец, Иниси. - Тем вечером всё было как обычно, я хочу вспомнить что-то из ряда вон, но не могу.
Тихо сыпались на пол белые искры, крошечные огоньки в считанные секунды тлели на крашеных половицах и умирали. Иниси тяжело вздохнула: в душном вечере, накрывшим город траурным покрывалом, не одной только Орлане не хватало воздуха.
- А ночью он начал вести себя как безумный. Не прилёг ни на секунду. Метался по дому. Я так устала его уговаривать, махнула рукой и заснула. Всего-то до восхода солнца. Утром... утром он уже...
- Я поняла. Орлана кивнула. Начинали ныть виски - то ли от духоты, то ли от напряжения этого бесконечного дня.
- Но он повторял всё время, Иниси уже просто выговаривалась ей, как единственному слушателю, шёпотом, прикрывая рукой рот, будто боясь закричать, 'Отмените всё, отмените всё'. Ничего больше. Я не могу понять, что произошло. Я была с ним почти всю ночь, почти до самого утра. Если бы что-то случилось, я бы видела, я бы слышала. Если бы я хоть знала, что нужно отменить.
- Не надо, остановила её Орлана. - Я выясню, что произошло той ночью. И что нужно было отменить, тоже выясню.
Свежий ветер с реки дохнул ей в спину, заставляя сильнее закутаться в мантию. Вместе с ночью на город опускалась сырая прохлада - здесь окна и двери закрывали, в каждой спальне зажигали тёплый шарик пламени у изголовья кровати и слушали тишину. Сегодня она была даже слишком глубокой.
