— Мое имя — Мивен Ламас, младший сын барона Ламаса, офицер Его Величества Анарона Первого. Моя сестра, в девичестве — Элина Ламас, вдовствующая баронесса Прол. Именно ее мужа вы оскорбили своими словами, заставив покончить с собой! Поскольку старший сын Элины еще несовершеннолетний, мне, как близкому родственнику, доверено защищать честь и достоинство Рода Прол! Всех родовичей, давно умерших и еще не рожденных! — По крайней мере, понятно, почему именно этот индивид оказался первым в очереди.
Неосторожно сказанные давным-давно, еще в моей прошлой жизни, слова наконец-то бумерангом вернулись к произнесшему их. Слова, смыть которые мой собеседник может только смертью оскорбившего, то есть — моей. Либо смириться с тем, что на него и его сестру будут показывать пальцем, говоря вслед: «Род, утративший Честь!» А Честь, для местных, означает гораздо больше, чем жизнь. Жизнь принадлежит только тебе. А вот Честь… ты получаешь ее от родителей, чтобы потом передать по наследству своим детям. И пятно на Родовом гербе, не стертое тобой, будет пачкать твоих потомков до седьмого колена. Именно для того, чтобы Лорды и императоры могли без помех и излишнего внимания обделывать свои делишки, и существуют вольные отряды, наемные убийцы и спецслужбы.
— Майор Ламас и его вдовствующая сестра предъявили документы, подтверждающие их благородное происхождение, — правильно истолковав невысказанные мною вопросы, произнес знаток благородных родословных, рыцарских обычаев и аристократических гербов. — Кроме того, они заявили, что в их распоряжении имеется запись разговора, в котором вы… наносите словесное оскорбление благородному Хертору Пролу, пользуясь тем, что тот не может призвать вас к ответу за произнесенные слова. — Герольд сделал паузу и вновь уставился на меня с непонятным выражением лица.
— И? — Терпеть не могу, когда высказываемая мысль прерывается на середине. Так что ее приходится додумывать самостоятельно.
— Я вызываю вас на поединок! На равном оружии, до смерти одного из нас! И пусть восторжествуют Правда и Справедливость! — Самое хреновое во всей этой истории, что отказаться ну никак нельзя. Свои-то, может быть, и поймут. Но никак не окружающие. Мнение которых обо мне немедленно упадет ниже плинтуса. «Трус!» — скажут они. А обвинение в трусости — это более чем серьезно. Причем оно ударит по всему моему Роду. Слово — не воробей: нагадит, не отмоешься!
И рассказывать до дуэли о том, чем именно занимался покойный далеко-далеко отсюда, — бессмысленно. После схватки, если я останусь в живых, меня внимательно выслушают. Чтобы сказать пару вежливых, но абсолютно ничего не значащих фраз. Потому что у покойного барона и его родни имеются бумаги, подтверждающие его принадлежность к благородному сословию. По крайней мере, в КСЗ. А вот те, кого он публично прикончил для устрашения прочих аборигенов на далекой и никому не известной планете, таких бумаг не имели. Но любые попытки избежать драки, осуществленные здесь и сейчас, будут истолкованы вполне определенным образом.
