— Ах вонючая, да? Да если б не я!.. — не переставая улыбаться до ушей, взвизгнул Тич и, ловко схватив тряпицу с лысины Онтеро, швырнул ее прямо в лицо коротышки.
— Ах ты, противный шалопай. Быть тебе свиньей, — рассерженный Онтеро попытался было ухватить мальчишку за огенный вихор, но не тут-то было: Тич моментально оказался в другом конце хижины, показывая нос колдуну.
— Ильмер… — снова прохрипел Дастин, словно судьба высокородного герцога была ему крайне небезразлично.
— Вот заладил. Ильмер, Ильмер… Да сдался он тебе? — угрюмо осклабился коротышка. — Hу так и быть… Хочешь, Тич сходит на поляну и проверит, как он там?
— Идти? Hа ту поляну? Где мертвые?! — глаза рыжего едва не вылезли из орбит. — Да ни за что на свете! Иди туда сам, Онтеро.
— Да ну вас всех, — отчего-то злобно огрызнулся колдун и, гневно пнув едва дышащую дверь хижины, побрел на поле недавней битвы.
Дастин закрыл глаза и расслабился. Что происходит, в конце концов? Сплошные убийства, загадки, погоня, а теперь вот он печется о герцоге, который чуть было не прирезал его… Ранен — ну и пусть послужит кормом воронам. Так нет же — стукнуло в голову. Отчего такое странное желание, чтобы Ильмер остался жить?
— Эй, менестрель, а правда, что ты пел у самого Короля? — сказал Тич, усаживаясь на край лежанки.
— Да… Я был… придворным… — еле ворочая языком, прохрипел юный бард.
— Ух ты! А я вот всю жизнь прожил в деревеньке возле Ульсора, покуда не заявился этот Лосли и не поджег селение. Сгорел дом… И отец с матерью… Я тогда в лес ходил, за хворостом. Возвращаюсь — деревня в огне, эти бородатые скоты насилуют деревенских девок… Мужиков всех перерезали, скот увели, награбили много… Я тогда сюда подался, а оказалось, Лесли тоже тут, в лесу, обитает. Так мы и жили по соседству. Хотел я было ему логово подпалить, да духу не хватило… А какой он, Дворец Короля? Красивый? — внезапно спросил Тич.
— Очень… И сад…
— Ух ты! Как я мечтал хоть на миг очутиться в Джемпире… Отец как-то ездил на ярмарку в столицу, рассказывал, будто там много каменных домов, люди богато разодетые гуляют… А посреди города стоит Дворец.
— Да, точно…
— Эгей, Тич, а ну помоги! — донесся с улицы голос Онтеро. Рыжий вскочил и побежал к двери. Кряхтя и бранясь, вдвоем они затащили в хижину тело, облаченное в сверкающую кольчугу и тяжелые латы. Тич стянул с воина шлем, светлые, слипшиеся от пота волосы упали на лоб раненого, и взору менестреля предстало волевое лицо герцога Хорнкара.
