По крутым извилистым улицам Праги не раз громыхали сапоги солдат — то летучих отрядов Сигизмунда, которых преследовали свирепые убийцы-табориты; то бледных протестантов, которых обращали в бегство победоносные католики Максимилиана*. Вот саксонцы, вот баварцы, вот и французы, вот святоши Густава Адольфа; вот в ворота врываются «стальные машины смерти» Фридриха Великого и сражаются на мостах*.
Евреи всегда были важнейшей особенностью Праги. Время от времени они содействовали христианам в их любимом занятии — убивать друг друга, и огромный флаг, подвешенный под сводами Альтнойшул, свидетельствует о той храбрости, с которой они помогали католику Фердинанду сопротивляться протестантам-шведам*. Пражское гетто было одним из первых, что появились в Европе. В маленькой синагоге, которая стоит до сих пор, пражский еврей молится восемьсот лет, а его женщина благочестиво внимает у слуховых отверстий, устроенных для этой цели в массивной стене. Соседнее еврейское кладбище, «Бетшаим, или Дом Жизни», вот-вот, кажется, лопнет от своих покойников. В его тесной ограде действует многовековой закон, по которому только здесь и больше нигде должны покоиться кости сынов Израиля. И вот ветхие разоренные могильные плиты валяются тесной беспорядочной грудой, словно поваленные и разбросанные бьющимся под землей воинством.
Стены гетто давно сравнялись с землей, но сегодняшний пражский еврей по-прежнему верен своему зловонному переулку, хотя таким переулкам быстро приходят на смену новые нарядные улицы, сулящие превратить этот район в красивейшую часть города.
В Дрездене нам посоветовали не говорить в Праге по-немецки. За последние годы расовая вражда между немецким меньшинством и чешским большинством достигла предела по всей Богемии, и если на улицах Праги вас кое-где примут за немца, это может оказаться проблемой — влияние немцев здесь уже не такое, как некогда. Все же кое-где по-немецки мы говорили: нам пришлось выбирать — либо говорить по-немецки, либо молчать вообще.
Чешский язык, говорят, очень древний и имеет высокую научную традицию. Алфавит состоит из сорока двух букв, которые иностранцу покажутся китайскими иероглифами*. Это не такой язык, каким можно овладеть с наскока. Мы решили, что в целом меньше рискуем здоровьем, если будем говорить по-немецки. И правда, ничего страшного не произошло. (Объяснить это могу только предположительно. Пражанин — человек необычайно проницательный; легкий иностранный акцент, незаметные грамматические ошибки, которые, возможно, вкрались в наш немецкий, выдали факт, что мы, вопреки всем иным внешним признакам, были все-таки не чистокровные немцы. Я это не утверждаю, я предлагаю это как гипотезу.)
