— Здесь, — сказал Симон, который, привыкнув к манерам солдат из муниципальной гвардии, подумал, что Морис идет к нему на помощь, — этот предатель, этот аристократ мешает мне взгреть Капета.
И он ткнул пальцем в Лорэна.
Да, черт возьми, я ему мешаю, — сказал Лорэн, обнажая свой клинок, — и, если ты еще раз назовешь меня аристократом или предателем, я разрублю тебя пополам.
— Убивают! Охрана, на помощь! — завопил Симон.
— Это я здесь — охрана, — ответил Лорэн, — и не зови меня, потому что, если я подойду, то уничтожу тебя.
— Ко мне, гражданин гвардеец, ко мне! — воскликнул Симон, который на сей раз почувствовал серьезную угрозу со стороны Лорэна.
— Сержант прав, — холодно произнес Морис, которого звал на помощь Симон, — Ты позоришь нацию, подлец, ты избиваешь ребенка.
— Знаешь, почему он его бьет, Морис? Потому что ребенок не хочет петь «Мадам Вето», потому что сын не хочет оскорблять свою мать.
— Негодяй! — сказал Морис.
— И ты тоже? — сказал Симон. — Значит я окружен предателями?
— Ах ты, мерзавец, — произнес Морис, хватая Симона за горло и вырывая у него из рук ремень. — Ну-ка попробуй докажи, что Морис Линдей — предатель.
И он сильно стегнул сапожника по спине.
— Спасибо, сударь, — сказал ребенок, который наблюдал эту сцену. — Только потом он будет мстить мне за это.
— Иди, Капет, — сказал Лорэн. — Иди, дитя мое, если он опять будет тебя бить, зови на помощь, и мы накажем этого палача. Ну, Капет, возвращайся в башню.
— Почему вы называете меня Капет, вы ведь меня защищаете? — спросил ребенок. — Вы же прекрасно знаете, что Капет — это не мое имя.
— Как не твое имя? — заинтересовался Лорэн. — Как же тебя зовут.
— Меня зовут Людовик Шарль де Бурбон. Капет — это фамилия моих предков. Я знаю историю Франции, меня учил отец.
— И ты хочешь сделать сапожника из ребенка, которого сам король учил истории Франции? — воскликнул Лорэн.
— Будь спокоен, — сказал Морис ребенку. — Обо всем этом будет доложено.
— И я доложу, — сказал Симон. — Кроме всего прочего, я доложу, что вы вместо одной женщины, которая имела право войти в башню, пропустили двоих.
В это время из башни действительно вышли две женщины. Морис подбежал к ним.
— Ну как, гражданка, — обратился он к той, что стояла ближе к нему. — Ты видела свою мать?
И тут же Софи Тизон встала между ним и своей подругой.
— Да, гражданин, спасибо, — ответила она.
Морису хотелось рассмотреть подругу девушки или хотя бы услышать ее голос. Но она была плотно закутана в манто и, казалось, не решалась произнести ни слова. Ему даже показалось, что она дрожит…
