Этот ее страх вызвал у него подозрения.
Он поспешно поднялся в башню и, войдя в первую комнату, через витраж увидел как королева что-то прятала в карман. Записка, решил он.
— М-да, — сказал он, — меня обвели вокруг пальца.
Он подозвал Агриколу.
— Гражданин Агрикола, — сказал он. — Войди к Марии-Антуа-нетте и не своди с нее глаз.
— Боже мой! — ответил гвардеец. — А что?..
— Я тебе говорю, иди и не теряй ни минуты, ни секунды.
Гварлеец вошел к королеве.
— Позови жену Тизона, — приказал он другому гвардейцу.
Спустя пять минут вошла сияющая жена Тизона.
— Я повидалась с дочерью, — сказала она.
— Где это было? — спросил Морис.
— Здесь же, в этой прихожей.
— Прекрасно, а твоя дочь не просила повидаться с Австриячкой?
— Нет.
— И она не заходила к ней?
— Нет.
— А когда ты разговаривала с дочерью, из комнаты узницы никто не выходил?
— Откуда я знаю? Я смотрела только на свою дочь, которую не видела уже три месяца.
— А ну-ка, вспомни хорошенько.
— Ах, да, кажется, вспомнила…
— Что?
— Выходила молодая девушка.
— Мария-Тереза?
— Да.
— Она разговаривала с твоей дочерью?
— Нет.
— Твоя дочь ничего ей не передавала?
— Нет.
— Она ничего не роняла на пол?
— Моя дочь?
— Нет, дочь Марии-Антуанетты?
— Она подняла свой носовой платок.
— Ах, несчастная! — воскликнул Морис. Он бросился к колоколу и с силой дернул веревку.
Это был набат.
В башню поспешно поднялись еще два гвардейца, которых сопровождали караульные с поста.
Двери были закрыты, часовые тщательно следили за выходом из каждой комнаты.
— Что вам угодно, сударь? — спросила королева вошедшего Мориса. — Я уже собирался лечь в постель, когда, пять минут назад, этот гражданин (королева указала на Агриколу), вдруг ворвался в комнату, ничего не объяснив.
— Сударыня, — ответил Морис, приветствуя ее. — Это не моему коллеге нужно что-то от вас, а мне.
— Вам, сударь? — спросила Мария-Антуанетта, разглядывая Мориса, манеры которого вызывали у нее расположение. — И что же вам угодно?
— Угодно, чтобы вы отдали мне записку, которую спрятали в карман, когда я вошел.
Королева и мадам Елизавета вздрогнули. Королева сильно побледнела.
— Вы, сударь, ошибаетесь. Я ничего не прятала, — сказала она.
— Ты лжешь, Австриячка! — воскликнул Агрикола.
Морис быстро положил руку на его плечо.
— Минуточку, дорогой коллега, — сказал он, — позволь мне поговорить с гражданкой. Ведь все-таки я занимаюсь этим делом.
— Ну, давай, только не церемонься с ней, черт возьми!
— Вы спрятали записку, гражданка, — строго произнес Морис, — вы должны отдать ее нам.
