— Что случилось? — спросил Дево.
— Кажется, голос ребенка, — прислушиваясь, ответил Лорэн.
— Действительно, — сказал один из караульных, — там бьют бедного малыша. Все-таки не стоило посылать людей, не имеющих собственных детей.
— Не хочешь ли спеть? — произнес какой-то пьяный и хриплый голос.
И, подавая пример, заорал:
Мадам Ве´то
[34] собиралась
Перерезать весь Париж.
— Нет, — ответил ребенок, — я не буду петь.
— Так ты будешь петь?
И пьяный опять завел свое:
— Нет, — ответил ребенок, — нет, нет, нет.
— Ах ты, маленький негодяй! — сказал хриплый голос.
И в воздухе раздался свист ремня. Ребенок завопил от боли.
— Черт возьми! — сказал Лорэн, — это же подлец Симон избивает маленького Капета.
Кое-кто из солдат караульной службы пожал плечами, двое или трое попытались улыбнуться. Дево поднялся и ушел.
— Я ведь говорил, — прошептал он, — что таким отцам, как я, здесь нечего делать.
Вдруг маленькая дверь открылась, и королевский сын выбежал во двор под ударами ремня своего стража, но рядом упало что-то тяжелое, задев его ногу.
— А! — закричал ребенок.
Он споткнулся и опустился на колено.
— Принеси мне колодку, чудовище, а не то я…
Ребенок поднялся и в знак отказа покачал головой.
— Ах так! — прорычал тот же голос. — Ну, подожди, я покажу тебе.
И сапожник Симон высунул голову из чулана, словно дикий зверь из берлоги.
— Довольно! — прикрикнул Лорэн, нахмурив брови. — И до чего же мы так дойдем, гражданин Симон?
— Нужно покарать этого волчонка, — сказал сапожник.
— За что его карать? — спросил Лорэн.
— За что?
— Да.
— За то, что этот маленький негодяй не хочет ни петь, как настоящий патриот, ни работать, как настоящий гражданин.
— И зачем тебе это нужно? — ответил Лорэн. — Разве нация доверила тебе Капета для того, чтобы ты учил его петь?
— Ах, вот в чем дело! — произнес удивленный Симон. — Куда это ты суешь свой нос, сержант? Я тебя спрашиваю.
— Куда я сую свой нос? Я вмешиваюсь в то, что касается каждого человека, имеющего сердце. А сердечному человеку не пристало смотреть, как бьют ребенка.
— Подумаешь! Ведь это сын тирана.
— В первую очередь это ребенок, ребенок, не имеющий никакого отношения к преступлениям своего отца, невинный ребенок. Следовательно, его не за что наказывать.
— А я говорю, что его отдали мне для того, чтобы я делал с ним все, что захочу. А я хочу, чтобы он пел песню «Мадам Вето», и он будет петь.
— Но пойми, несчастный, — сказал Лорэн, — мадам Вето — это его мать. Ты бы хотел, чтобы твоего сына заставляли петь о том, что его отец — негодяй?
