— Почему вы решили убить Лизбет? Она мне очень нравилась. По-моему, жестоко было ее убивать…
Одри также узнала, что Николя Ле Гаррек изучал право и криминологию, причем даже не предполагал, куда его это заведет… Он не представлял себя в роли адвоката, некоторое время работал в полиции, но выход его первой книги, написание которой он считал чистой авантюрой, изменило всю его жизнь. Закончив роман, он разослал его в двенадцать издательств, но только одно из них, самое маленькое, согласилось опубликовать книгу. Почти сразу же после этого Ле Гаррек, вместо того чтобы заниматься рабочими делами, начал сочинять следующий роман, подрабатывая написанием статей для разных газет и журналов. И лишь его первый опус о приключениях лейтенанта Куттоли обеспечил ему возможность жить одним писательским трудом. Сейчас он прощался с этим персонажем — ибо «Голубая лилия» завершала «Квинтет красок».
Одри наблюдала за Ле Гарреком все то время, что он говорил, и заметила, как писатель начинает по-настоящему увлекаться. Однако она обратила внимание и на некоторые… умолчания. Не сказанное. Было нечто, о чем он предпочел не говорить, — какая-то тайна. На отдельные вопросы он отвечал с шутливой откровенностью («Ну, Антуан Рошфор был учеником-раздолбаем, уж извините за выражение!»), но от некоторых предпочитал уклоняться, отвечая обычными штампами.
— Что вас побуждает убивать ваших персонажей?
— Даже не знаю… думаю, те самые причины, которые заставляют других смотреть «Молчание ягнят» или читать Агату Кристи… Это то, что Питер Джеймс называл «некой склонностью к смерти»… и это, в принципе, в той или иной мере присутствует у всех, не правда ли?
— Кто или что вас вдохновляет?
— На этот вопрос я, к сожалению, не смогу ничего ответить, поскольку я не контролирую процесс…
Или еще:
— Пишут не тогда, когда хотят, а когда чувствуют неодолимую потребность…
У Одри сохранялось все то же впечатление, что Ле Гаррек произвел на нее утром в кафе: он был двойственным существом, солнечным и сумеречным, простым и сложным, доступным и отдаленным. Человек, открытый первому встречному и в то же время словно окутанный туманом.
Туманом…
Одри непроизвольно повернулась к окну. Туман понемногу рассеялся, и сейчас лицей «Сент-Экзюпери» предстал перед ней во всем своем средневековом обаянии. Она сама раньше не наблюдала такое явление, но слышала о нем: с началом осени туман образовывался ночью, понемногу рассеиваясь к середине дня, и лишь к зиме окончательно устанавливал свою власть над побежденным городом.
