Выздоравливающие уговаривали ее, подбадривали.
— Не отчаивайся, Надюша, будем жить, как все люди.
— А что не дошли до победы, так найдем свое место в жизни и послужим Родине еще и в мирные дни.
Все раненые очень болезненно переносили перевязки. Хотя приставшие к культе марлевые салфетки отмачивались слабым раствором марганца, чтобы легче снимались, все равно некоторые больные доходили до обморочного состояния. Особенно волновалась Наденька. Все понимали это, сочувствовали ей, уступали место на столе первой, чтобы до прихода врача успеть потихоньку снять повязку.
Повеселей стала наша больная, когда навестили ее товарищи из части. И преображалась она при появлении в палате симпатичного старшего лейтенанта. Правда, первое время при встрече с ним она плакала и просила не приходить. Но он приходил и долго сидел у ее постели, уговаривая. Девушка ждала его с нетерпением. И конечно же не только мы с Машей, но и все лежавшие здесь тоже ждали и радовались каждой их встрече.
Наблюдая за Надей и ее другом, я постоянно думала о своей соученице по школе, с которой перед уходом на войну пришлось еще и вместе поработать. Мы с ней договорились окончить курсы медсестер, чтобы потом вместе уйти на фронт. Это было нашей тайной мечтой. Но на курсах Валентина позанималась всего месяц, а потом сказала: «Не могу! Не хочу!»
Струсила ли она или просто не захотела учиться — я ее не осуждала. Но меня поразил другой ее поступок. Был у нее хороший и верный друг Андрей. Казалось, она очень его любила. Проводив добровольцем на фронт, плакала дни и ночи.
В первом же бою, при защите Москвы, он был ранен в ногу, которую впоследствии ампутировали. Он долго пролежал в тыловых госпиталях, все время переписываясь с Валей. Сообщил ей о том, что стал инвалидом. Просил прекратить переписку. Но Валя по-прежнему отвечала, что любит и ждет.
На его родине, под Псковом, дом и все село были сожжены оккупантами, а жители, в том числе и его родители, расстреляны. И перед выпиской из госпиталя города Ташкента у него возник вопрос — куда ехать? На отосланную телеграмму с вопросом «Как быть?» Валя ответила: «Жду!»
Четыре долгих часа просидел он на станции в ожидании любимой девушки, но она на встречу с ним не пришла. Раздумала.
Размышляя о Валином поступке, презирая ее, я думала, что так не должно быть между Надей и ее Сашей. Они вместе прошли трудные испытания в жизни, видели горе и человеческие муки, смерть товарищей. Саша видел, как страдала его любимая, и почему она страдала — он понимал. Чувствовалось, что расстаться с ней навсегда он не может.
