Человек с фигурой борца, седыми волосами и пронзительным взглядом карих глаз открыл дверь. Бет испуганно попятилась, прижимая к груди сумочку. Такого человека можно было увидеть на матче борцов или в драке, учиненной в пабе, но никак не открывающим двери в Париже.
Но нет, он оказался слугой Мака. Изабелла говорила ей, что четверо братьев находили своих необычных камердинеров на улицах, таким образом, экономя время и расходы, которые они потеряли бы, обращаясь в агентства. Керри был карманником; Беллами — борцом; слуга Кэмерона — цыганом; а у Харта — с позором уволенный клерк одного лондонского финансиста.
Презрительная ухмылка исчезла с бандитской рожи Беллами, когда Бет сказала, кто она. С почти вежливым видом он провел ее по трем лестницам наверх. Студия занимала целый этаж с двумя встроенными в крышу окнами, сквозь которые было видно серое парижское небо. Однако вид из окон открывался потрясающий. Бет увидела, как крутым холмом спускались крыши вниз к плоской равнине Парижа, а дальше виднелись сгустившиеся над холмами облака.
Мак примостился на ступеньке стремянки, стоявшей перед огромным полотном. С красным платком на голове он выглядел как настоящий цыган. В руке он держал длинную кисть и недовольно смотрел на холст. Его руки, лицо, блуза, в которых работают художники, и даже пол вокруг него — все было испачкано краской.
На восьмифутовом холсте, на который он смотрел, просматривались грубые наброски колонны и пухлой обнаженной женщины. Мак сосредоточился на складках драпировки, едва прикрывавших интимные места женщины, но его натурщица продолжала дергаться.
— Не шевелись, неужели не можешь?
Натурщица увидела Бет и успокоилась. Мак оглянулся и тоже замер.
Он посмотрел на Бет, затем демонстративно повернулся и стал смотреть в окно.
Бет кашлянула.
— Портье в вашем отеле сказал, что вы здесь, — сообщила она.
Йен не повернулся.
— Сибил, — распорядился Мак, — ступай вниз и скажи Беллами, чтобы налил тебе чаю.
Сибил взвизгнула и заговорила с сильным акцентом:
— Я близко не подойду к Беллами. Он такой страшный. Смотрит на меня так, будто хочет задушить.
— Не представляю почему, — проворчал Мак, но тут вмешалась Бет.
— Все в порядке. Это ничего не значит. Я пришла сюда лишь для того, чтобы извиниться. Перед вами обоими.
— Какого черта и за что вам вздумалось извиняться? — сказал Мак. — Во всем этот Феллоуз виноват, пропади он пропадом. Ему велели держаться от нас подальше.
Бет подошла к окну, сжимая в затянутых в перчатки руках ручку сумки. Она посмотрела на отражение Йена на стекле. Его лицо было совершенно спокойно.
