— Одно последнее предупреждение, миссис Экерли. Не делайте ставку на них. Сделаете, и я буду беспощаден.
— Вы что, не слышите, что она говорит? — вмешалась Кейт, подбоченившись. — Убирайтесь, или я позову полицию. Вот будет смеха-то! Агент Скотланд-Ярда арестован французскими полицейскими!
Мак положил руку на плечо Кейт и толкнул ее к Бет.
— Отвези свою хозяйку домой, и пусть она оттуда не выходит. Скажи моей… Скажи ей, что надо лучше присматривать за миссис Экерли.
Кейт хотела было огрызнуться, но стоило ей взглянуть в глаза Мака, и она успокоилась.
— Он прав, миссис Экерли, — смиренно сказала она — Нам лучше уйти домой.
Бет бросила на удалявшуюся спину Йена последний взгляд и повернулась к Маку.
— Мне очень жаль, — произнесла она, судорожно сглотнув.
Мак промолчал. Бет не обращала внимания на Феллоуза и позволила Кейт увести себя к аллее, ведущей к рю де Риволи. Она все время чувствовала на себе взгляд Мака, но когда оглянулась, Йен уже сел в карету, не глядя в ее сторону. Он так ни разу и не взглянул на нее, и она уходила с Кейт; сияющей красотой сада ей мешали насладиться слезы.
— Я потерял ее, не правда ли? — хрипло произнес Йен.
Мак тяжело опустился рядом с ним на сиденье и захлопнул дверцу.
— Она никогда не принадлежала тебе, Йен.
Когда карета тронулась, Йен потер висок, гнев снова вызвал головную боль.
Будь проклят этот демон, сидевший в нем. Увидев, как Феллоуз касался рукой Бет — и даже хуже, а Бет не пыталась остановить его, — зверь вырвался на волю. Все, чего ему хотелось, — это схватить Феллоуза за горло и встряхнуть. Совсем как отец. Мак вздохнул, предаваясь воспоминаниям.
— Мы — Маккензи. У нас не бывает счастливых концов.
Йен вытер глаза тыльной стороной руки и ничего не ответил.
Мак некоторое время смотрел на него.
— Мне очень жаль, что я не отправил этого мерзавца подальше, как только ты сообщил, что он в Париже.
Йен отстранился, не в состоянии сказать и слово, но мысли проносились у него в голове, слова мешались со словами, он вынужден был хранить молчание. Он смотрел в окно, но вместо улиц, по которым они проезжали, он видел в стекле отражение Бет, ее руки, тонкие линии ее прекрасного лица.
— Мне очень жаль, — устало повторил Мак. — Да черт со всем этим, Йен. Прости меня…
Не выпуская руки Йена, Мак прижался лбом к широкому плечу брата. Йен чувствовал огорчение Мака, но не мог ни пошевелиться, ни произнести хотя бы слово.
Мастерская Мака оказалась совсем не такой, как ожидала Бет. Он снимал старое запущенное помещение на Монмартре, две комнаты, где он жил, на втором этаже и студию на крыше дома. Это было совсем не похоже на то, как, по ее представлению, должен жить богатый английский аристократ.
