Известно, что под псевдонимом Якуб Каптур скрывался Янка Брыль. Более того, 8 марта он написал Короткевичу письмо, которое с небольшими сокращениями было вставлено в роман.
16 марта 1960 года Владимир Семенович опять писал Брылю в Минск: «Понимаете, с остальными мне грустно и нудно. Я и пытался клин клином вышибить, — не получается. Пусто. Всегда те самые, — с небольшими вариациями, — приемы флирта и темы для разговоров. Я прошел то время, когда достаточно целоваться в парке и лежать рядом (хотя, конечно, это хорошие вещи). Мне нужен друг, на которого я надеялся бы как на самого себя и даже больше, друг умный, друг, который может все понять и не будет требовать вожжей. Который верит мне до конца и которому я сам верю. (...)
Не скажу о зрелых женщинах, но из молодых эта единственная, с которой мне легко. Нам никогда не бывает грустно, когда мы вместе, у нас всегда есть что сказать друг другу. Нам хорошо даже молчать, думая об одном».
Между тем игра со стороны Ирины Горевой продолжалась. «Или будьте с ним, или перестаньте морочить человеку голову», — говорил ей в романе Вай- вадс. В реальности 20 апреля 1960 года Короткевич писал Гальперину: «В Москве тихие, ясные и прохладные вечера. И очень мне в этой Москве грустно на сердце. Потому что не ладится, в общем существование то. С Ниной чепуха и заваруха. И, кажется, я скоро возьму и женюсь на просвирне или на вдове церковного старосты (БелДАМЛМ. Ф. 56. Оп. 2. Д. 15. Л. 4 об.).
Как дальше разворачивались события в «Леанідах...»? «В один из первых дней мая, когда даже Чистые Пруды расцвели зеленым цветом жизни, когда даже мертвые доски редких деревянных заборов укрылись после дождя бархатным налетом и когда он сказал ей: «да или нет», — она ответила с ледяными глазами:
— Определите сначала свой путь, а потом скажите мне. (...)
—Довольно играть в прятки. Надо, чтобы третий знал все. Останетесь вы с ним либо нет — пусть решают эти дни. Ведь я больше не могу». В тот вечер на разговор к Гринкевичу пришел Михаил, муж Горевой.
«Уначы плыве папяросны дым, //Я сам-насам з кяліхам віна. // Ўмяне раз- мова мужчынская з тым, // Каго кахае яна», — написал Короткевич в поэме «Плошча Маякоўскага». Встреча, разумеется, окончилась ничем.
«Прошел и почти весь май, как проходит все хорошее в мире. Пару раз Андрей ездил в Минск. В его отношениях с Ириной ничего не изменилось. Теперь она не мучила его, но всячески избегала. (...) Это становилось нестерпимым. Андрей уже не мог ни есть, ни спать. Хуже всего, что он понимал причину этого, но не мог не любить. Разум не имел никакого отношения ко всему, что с ним, Андреем, происходило»,
