Лиза, читая мои мысли, озорно говорит:
— На это есть туалет.
Адам садится рядом с ней и спрашивает, нельзя ли и ему присоединиться к празднику. Он влюблен в Лизу — с первого курса. Лиза со своей стороны считает Активиста Адама — цитирую — «претенциозным, как траханье».
Может, она и права, но у парня доброе сердце, и он не работает на факультете. Любая другая девушка расценила бы это как преимущество, но с Лизой не все так просто.
— Итак, Лиза, — нервно начинает он, — я читал «Теорию справедливости» Джона Роулза, и мне интересно узнать твои мысли на этот счет.
— Ты читал? — спрашивает Лиза.
Адам смотрит на нее, не зная, что сказать. Будучи по природе своей вежливым, он останавливается на:
— Ну да, конечно.
— Это мило, — вежливо отвечает Лиза.
— Я знаю, как ты любишь философию, — начинает он.
Лиза бросает на меня взгляд, который говорит: «Если он знает про Гарри и Стюарта, я тебя четвертую».
Я качаю головой: мол, нет, я держу слово и не открываю рта.
— В любом случае, — продолжает Адам, не замечая нашего переглядывания, — мне было бы интересно узнать твои мысли насчет его теории о покрове невежества. Мне она кажется радикальной.
— Радикальной? Это ты — покров невежества, — отвечает Лиза, отворачиваясь от него. — А теперь дай мне покурить травку.
— Травка? Травка? — верещит со своего места Бонни. — Никакой травки в этом фургоне. Никакой!
— Ладно, ладно, извини, — быстро говорит Лиза, досадуя, что сама же себя и выдала.
По счастью, в отличие от Вероники, она искренне симпатизирует Бонни.
— Мне нужно позвонить, — объявляет она. Хватает свой сотовый, прячет в лифчик косячок и поворачивается ко мне: — Хлоя, пойдем, поможешь мне нажимать кнопки.
— Хорошо, — с готовностью отвечаю я, и мы вдвоем втискиваемся в крохотный туалет и возобновляем давнюю традицию, связанную с матчем «Гарвард−Йель».
— Помнишь первый курс? — спрашивает Лиза, закуривая.
— Уже чудо, что я вообще что-то помню.
— Как нам захотелось писать на тейлгейте[16] у «Бета Тета Пи»… — Она хихикает.
— Мы были такие пьяные, — добавляю я, качая головой. — А мне хотелось только одного — съесть гамбургер.
— Да! Да! — восклицает Лиза. — Еще и двенадцати дня не было!
— А ты, разумеется, хотела только выкурить свой косячок.
— Ты присела, штаны спущены, во рту косячок, практически на виду у всей толпы, а у меня хот-дог в одной руке и «Кровавая Мэри» в другой…
— Потому что мы так и не нашли тот гамбургер, да?
— Да. Безобразие, кстати. Потому что на тейлгейтах их должно быть завались! Но конечно, к полудню их все разобрали.
