— И мы потеряли всех.
— Но это было так весело.
— Особенно, — замечает Лиза, хватая воздух между приступами смеха и выпусканием дыма, — когда Джош застал нас с тобой в тот момент, когда мы писали почти на грузовик «Беты».
— О Господи, он так разозлился!
— Вы тогда в первый раз встретились, правильно?
— Да. Мне кажется, что я прямо тогда в него и влюбилась, — задумчиво произношу я.
Лиза кивает и смотрит на меня, оценивая мою реакцию.
— С того момента ты так и осталась со спущенными штанами, да? — шутит она.
— Заткнись!
— Хорошие времена, — говорит она, смеясь. Совершенно неожиданно Кара распахивает дверь, и облако дыма вылетает из туалета.
— Да как вы посмели веселиться без нас? — спрашивает она.
— Мы вовсе не веселимся, — серьезно говорит Лиза.
— Я киваю в подтверждение.
— Никакого веселья, — говорю я. — Совсем никакого.
Бонни, унюхав то, что миссис Джонсон назвала бы сигаретой с марихуаной, кричит, обращаясь к нам:
— Затушите немедленно! Я вас всех поубиваю!
— Она начнет паниковать, если мы этого не сделаем, — шепчу я девушкам.
— Ладно, хорошо, — говорит Лиза и бросает косячок в раковину.
Мы с Карой и Лизой возвращаемся в переднюю часть фургона, где из динамиков льется оглушительная «Живем, молясь» Бон Джови. Даже Бонни начинает подпевать.
«О! О! Мы на полпути туда… о-о… живем, молясь…»
На следующий день я просыпаюсь в полдевятого утра. Надо мной стоит Кара.
— Вставай. Проснись. Время тейлгейта. Сейчас.
Я сонно тру глаза.
— Нас еще не арестовали?
— Нет, — радостно отвечает она. — Прошла одна ночь без полиции, проведенная в фургоне в Гарвард Ярде. Предстоит еще одна.
— Чудесно, — отвечаю я с искренней радостью в голосе. — Мне нужно принять душ.
— Это же тейлгейт. На душ времени нет.
— Но там будут все нынешние красавчики. Я хочу хорошо выглядеть, — причитаю я…
— Ты хорошо выглядишь, детка, — с обожанием в голосе произносит Первокурсник Питер из другого конца фургона.
Кара смотрит на него и сладко улыбается.
— Ничего не выйдет, — говорит она.
— Что? — У бедного ребенка такой вид, будто его припечатал футбольный полузащитник.
— У нас с тобой, — сурово произносит она, — ничего не выйдет.
— Почему? — невинно спрашивает он.
— Ты слишком уж милый. Это просто невыносимо, — отвечает Кара.
Определенно, в последний раз парень был слишком мил со мной, когда я училась в старших классах. Карл Борински. Он дал мне половинку крекера в обеденный перерыв и на перемене завел меня в спальный корпус мальчиков. Он мне надоел, и я бросила его ради известной в кампусе личности — Рики Стивенса, который ни разу не дал мне печенья, но наградил вшами.
