— Вас послали на верную смерть, разве не понимаешь? Что туда, что к нам.
Паола замотала головой. Нет, не может такого… нельзя так думать, нельзя!
— Да. — Сай сердито подергала ремешок, спохватилась, закинула косу за плечо. — Если кто виноват, так ваши вожди. Глупо посылать мальчишку против волчьей стаи, глупо ждать, что воин и девушка отобьются от десятка бойцов.
— А посылать воровать у тех, кого называешь друзьями, и глупо, и подло, — добавил Тагран.
— Ну… мы же все-таки не своровали, — прошептала Паола. — Мы же честно договорились…
— Вы — честно, — согласился дикарь. — Твой рыцарь погиб честно. Достойный воин. А твои вожди — бесчестные трусы. Шакалы.
Паола хотела возразить. Очень хотела. Но не нашла слов. Слишком уж резко вспомнились собственные мысли перед границей снежных земель…
Обратно шли молча.
Как бывает после сильных слез, Паола чувствовала себя обессиленной и опустошенной. Хотелось свернуться в клубочек под одеялом, отгородиться от всего мира, заснуть и не просыпаться долго-долго. Может, даже вообще никогда.
— Заходи, — бросила Сай Таграну, — посидим.
Тот кивнул. Поклонился бабке Тин-лу, провел руками над жаровней и сел, поджав ноги, прямо на пол, словно не заметив полосатый гостевой коврик. Хлопнул ладонью рядом с собой:
— Давай сюда, Паула.
Почему-то и в голову не пришло ни возмутиться, по какому праву ею командуют, ни даже имя поправить. Паола растерла замерзшие руки, завернулась в одеяло и села рядом с Таграном.
Сидеть на войлочном полу было странно. Вроде и неудобно, и вообще по-дикарски, но… Девушка усмехнулась, поняв: это тоже пробуждало в ней Олу. Надо же, как все одно к одному…
Сай расстелила перед Паолой и Таграном кусок белого полотна, положила стопку тонких сухих лепешек. Бабка, занырнув едва не с головой в сундук, достала серебряную чеканную чашу, зачерпнула воды, кинула на дно какой-то амулет. Поставила в центр полотна.
— К чему готовимся? — с внезапно проснувшимся подозрением спросила Паола. Очень уж на обряд похоже. Кто их знает, этих варваров, вот так посидишь, а потом окажется, что тебя и в племя приняли, и замуж выдали.
Сай села рядом, сунула Паоле чашку с горячей травяной настойкой:
— На, погрейся. Я не знаю, как у твоего народа принято, а мы, когда курганы навещаем, потом вспоминаем о тех, к кому ходили. Могилы без памяти пусты. Так что пей и рассказывай.
Над кружкой клубился невесомый пар, глиняные бока грели ладони. Паола вздохнула.
— А что рассказывать?
