Однако в этих случаях не удавалось получить безоговорочное доказательство того, что казнен был «юридически и фактически невиновный человек». В 2005 году прокурор города Сент-Луис Дженнифер Джойс в свою очередь провела расследование дела Гриффина после того, как ей представили «убедительные», на ее взгляд, доказательства в пользу вероятной его невиновности. Два года проверки улик и повторных допросов свидетелей, прежних и вновь объявившихся, привели Джойс и ее команду к выводу: «Этот человек был казнен заслуженно».
Член Верховного суда Антонин Скалья в 2006 году вместе с большинством проголосовал за сохранение смертной казни в Техасе. Свое мнение он сформулировал следующим образом: в современной юридической системе не имеется «ни одного случая — ни единого, — когда было бы с очевидностью доказано, что человек был казнен за преступление, которого он не совершал. Если бы в последние годы такое событие произошло, нам бы не пришлось его специально разыскивать: имя невинно осужденного выкрикивалось бы с крыш домов».
«У меня очень простая задача, — писал Уиллингэм Элизабет Джилберт в сентябре 1999 года. — Пытаюсь всеми силами помешать им убить меня. Вот и все».
В первые годы заключения Уиллингэм обращался к своему адвокату Дэвиду Мартину с мольбой о помощи. «Вы не представляете себе, как тяжело находиться здесь, с людьми, рядом с которыми я никак не должен был оказаться», — писал он. Какое-то время с ним в одной камере сидел Рикки Ли Грин, серийный убийца, который имел обыкновение кастрировать свои жертвы, а затем наносить им удары ножом до тех пор, пока они не истекут кровью. Среди погибших от его рук был и шестнадцатилетний мальчик. (Грин был казнен в 1997 году.) В другой раз к Уиллингэму подселили парня с уровнем интеллекта ниже семидесяти и эмоциональным развитием дошкольника — этого несчастного идиота изнасиловал другой заключенный.
«Помните, я писал вам, что у меня появился новый сокамерник? — писал Уиллингэм родителям. — Умственно отсталый парнишка. Так вот, у нас тут сидит один подлый трус (тот самый, с которым я поцапался месяц тому назад), и он, оказывается, насиловал моего сокамерника три недели подряд». Уиллингэм писал, что его тошнит при мысли об изнасиловании «парня, который и защитить-то себя не может».
Поскольку Уиллингэм числился детоубийцей, он и сам подвергался нападениям. «Тюрьма — опасное место, а уж если сидишь по такому делу, как мое, на нормальное отношение можешь не рассчитывать», — сообщал он родителям.
