— Кто здесь? Выходи, — сказал Марко.
— Я не могу быстро… Сейчас попробую.
Сопя и морщась от боли, раздвигая плечами половицы, из-под пола показался Костас. Он выглядел ужасно. Едва выбравшись наружу, он упал на пол, из-под лежащего на боку тела потекла тоненькая кровавая струйка. Марко присел к нему, перевернул на спину. Тело грека представляло собой сплошную смесь ран, тряпок и засохшей жирными полосами бурой крови.
— Ты…
— Я должен тебе сказать… — быстро заговорил Костас, задыхаясь.
— Я прятался здесь долго… Иногда сознание милосердно покидало меня… А ты… ты спал… у меня оставались лекарства этого еретика… Я должен был дождаться тебя… Зачем я продолжал мучения, не знаю… Я так боялся смерти, Марко… Мне так страшно, но боль… боль такая, что лучше бы мне не тянуть малодушно, а сразу умереть…
— Кто всё это сделал?
— Я хочу умереть на руках христианина…
— Кто? Кто, Костас?!
Костас замолчал, набираясь сил, потом часто задышал, словно боги прокачивали меха в его измученном теле, стараясь вызвать жизненное тепло, и проговорил:
— Это ты. Ты убил нас, Марко. Ты убил Йоханнеса, тех охранников, которые принесли нам вино и еду… и ты убил меня.
— Ты выживешь…
— Молчи! Молчи, Марко… я ни в чём не виню тебя, брат мой, — перебил его Костас, касаясь губ Марка коричневой, в кровавых разводах рукой. — Я не выживу, я протянул так долго только за счёт лекарства, которое мне дал твой друг-нехристь… и за счёт страха перед Безносой… Я должен тебе сказать…
— Я ничего не помню… — сказал Марко, прикрыв глаза рукой, словно силясь что-то вспомнить. — Как я это сделал?
— Ты вошёл как тень, голый по пояс… с обнажённым клинком в руке… Мы обрадовались твоему приходу, хоть ты и выглядел странно, и позвали тебя к столу, но ты только стоял молча. Глаза у тебя были закрыты, а на веках написаны какие-то дьявольские письмена. Твой друг- еретик так охмурил тебя своими чертовскими речами, так околдовал тебя…
— Я не верю…
— Верь, Марко! Этот антихрист сгубил твою бессмертную душу и нас погубил… — Костас истово крестился, плача навзрыд. Каждое движение причиняло ему боль, но он продолжал накладывать животворящий крест. — Не надо нам было ехать в этот чёртов Катай, страну дьявола…
— Шераб Тсеринг тоже мёртв. Его отравили, — глухо сказал Марко.
— Как это? — казалось, Костас не мог поверить. Он внимательно взглянул на Марка и притянул его ближе. С губ сочилась розовая пена. Тяжело пахло гнойными ранами.
— Тот, кто хотел смерти всем нам, убил и его тоже.
