— Вам не жаль его? — тихо спросил Марко.
Хубилай повернулся к нему и так какое-то время молчал, пристально глядя в Марковы глаза, застыв в неудобной позе, чуть наклонившись к мертвецу, потом выпрямился и протянул факел Марку.
Он сгорел очень быстро, видимо, масло как следует пропитало погребальную одежду, да и сильный свежий ветер помог делу. Хубилай, по-прежнему не проронив ни слова, бросил последний взгляд на пламенеющие уголья и скрылся в паланкине. Придворные и стража быстро разбрелись, а Марко всё стоял над погребальным костром. С десяток катайцев, по виду самых бросовых слуг, топтались в отдалении, ожидая, когда можно будет убрать пепел с помоста. Марко прибил концом ножен догорающие алые точки, подняв вихрь белёсой золы, и, повинуясь скорее чему-то инстинктивному, нежели намеренно, поковырял пепел. Ножны тихо стукнули. Марко вздрогнул. Из серой пепельной массы прямо к его ногам выкатился камушек размером с горошину, внешне напоминающий янтарь. Марко присел, схватил его ладонью, и тепло пробежало по руке прямо к сердцу. Что-то невидимое, бесплотное, тяжестью сидевшее под сердцем, душившее слезами, вдруг оторвалось и улетело. Растворилось. Марку вспомнились слова уже умершего Шераба Тсеринга, как глубоко, волною звучал его голос из пространства. И стало легко. Всякая тень печали ушла. Марко с удвоенной силой начал раскапывать пепел.
Всего их было двадцать семь. Похожих на самые разные камни. По большей части совсем малюсенькие, но было пять очень крупных, ничуть не меньше самого первого. Одни были похожи на жемчужинки, другие — на окаменевшие рисовые зерна, некоторые — на кусочки оплавленного металла, были и совсем прозрачные и чуть мягче остальных. В руке они двигались и пели, словно меч в ножнах, легко толкая ладонь. Марко не сомневался в их происхождении. Он уже знал, что это.
Марко бежал, чувствуя неприятное жжение на груди, в том месте, где висел на прочном шёлковом шнуре мешочек с найденными камнями. Он бежал к своим покоям, бежал со всех ног, как мальчишка бежит за воздушным змеем во время праздника. В его голове не вертелось ни единой мысли, никаких чувств, кроме захватывающей детской жажды нового. Жжение беспокоило, но как-то поверхностно. Марко вбежал в опочивальню и высыпал камни на стол, поближе к окну, чтобы получше осмотреть их. Вдруг странный шорох донёсся из-под половиц. «Марко», — позвал тихий шёпот. Не по-катайски и не по- татарски. Марко присел, откинул ковёр и снял несколько половиц в углу. Опустив голову в получившееся отверстие, он увидел в темноте два блестящих глаза и почувствовал сильный запах крови и лекарств.
