Проникнуть туда в мирное время тоже было не больно-то просто. Даже если стража пропускала визитёра внутрь периметра, то там он мог находиться в безопасности только в сопровождении как минимум двоих нухуров из ночной стражи. Но Марка эти правила не касались.
Он выкрикнул имя Кончак-мергена, смело пересёк простреливаемый песчаный коридор и остановился у внутренних ворот. Вокруг кипела жизнь военного лагеря, ностальгической иголочкой кольнувшая его в сердце: копейщики отрабатывали приёмы групповой обороны, вдали лучники, стоя в сёдлах, мчались мимо мишеней из овечьих шкур, барабанным ударом отзывавшихся на каждое попадание тупой тренировочной стрелы. Четверо рослых рабов, тяжело кряхтя, проносили укреплённый одноместный паланкин сквозь хитроумно устроенный коридор качающихся брёвен, а огромный кривоногий сотник, по одежде вроде бы караит, недовольно крякал, взмахивая небольшим белым бунчуком и выговаривая носильщикам за ошибки.
Марко с наслаждением потянулся, расправляя мышцы, вдохнул душный запах конского и людского пота и радостно ощутил биение стали в ножнах. Сзади скрипнул песок. Марко оборотился. Кончак- мерген приветствовал его, не скрывая радости:
— Большая честь для нас, молодой мастер, что вы навестили наше скромное жилище.
— Большая честь для меня быть допущенным туда, где куётся славное оружие победы, в самое сердце Запретного города, — отвечал Марко стандартной протокольной формулой на катайском.
— Я слушаю вас, молодой господин, — сотник моментально понял смысл формальности Марка и слегка напрягся.
— Сейчас ты покажешь мне, как тренируется отряд бутанских стрелков, прибывший позавчера. Мы поговорим, выпьем чаю, а потом ты шепнёшь Тогану одну фразу: «Тогда же, там же».
— Мне нет ходу в покои Тогана.
— Лучники доложат ему о нашей встрече, и он сам к тебе подойдет, — улыбнулся Марко.
— Ваша проницательность опережает ваш возраст, молодой мастер, — ответил Кончак-мерген, тоже переходя на катайский.
Сотник резко выплюнул в воздух команду, и через мгновение им подвели низкорослых степных лошадок, смышлёных, как охотничьи собаки. Копейщики развернулись в сторону Марка и преклонили правое колено, отдавая салют посланцу императора…
…Синий воздух моментально похолодел и сгустился, как только оранжевый солнечный круг упал за горизонт. Марко спешился у «Яшмовой жабы», но не пошёл к освещённым десятками фонарей воротам, откуда пискляво кричал зазывала, а под прикрытием тёмных верблюжьих туш, сонно жевавших на привязи, прокрался к заднему входу, подле которого лениво стояли двое толстенных охранников с грубыми копьями. Марко посмотрел на слабо освещённые окна третьего этажа и тихо прополз за спинами неторопливо переговаривающихся толстяков, прячась за дорогими кошмами тонкого войлока, вывешенными на просушку.
