— Кто ?
— Мы не знаем. Мы не успели заметить.
— Потери?
— Убит весь отряд. Точнее, они просто умерли, без видимых причин. Внезапно рухнули наземь прямо там, где стояли. Как если бы их отравили, — ответил сотник. — Или околдовали, — помявшись, добавил он.
— Великий хан?
— Вы спасли его.
— Я?
— В сиянии лунного света вы появились с пылающим мечом. Ваша тень схлестнулась с тенью существа, напавшего на кортеж, раздался жуткий крик, и всё исчезло. Император стоял посереди обломков ханской арбы, вокруг в беспорядке лежали тела нухуров… Стрелки на башнях даже не успели ничего понять, так быстро всё произошло.
— Где Великий хан? — обессиленно спросил Марко.
— Тяжело болен. Он никого не принимает.
— Старик-колдун всё ещё сидит у ворот?
— Да. Вокруг него следы битвы. Но за пределы круга, который он очертил вокруг себя, не проник никто. Пятна крови, обломки, всё прочее… Как будто старика накрыли гигантской чашкой посереди великой битвы.
Марко расхохотался. Он бился в истерике, плакал и смеялся одновременно, повалившись на бок. Стражники недоумённо глазели на него, пока он не стих, не в силах подняться на ноги. По его лицу ручьём текли слезы. Седая, как снег, прядь, выбилась из косицы и лежала поперёк лица как лебединое перо.Одиннадцать.
На этот раз они сидели в огромной библиотеке. Марко не хотел больше видеть библиотекаря, окружённого облаком больничных запахов, едкими испарениями притираний, дымкой лечебных ароматов моксы. Грусть от того, что те, кого он считал самыми сильными, умными, в конечном счёте, самыми притягательными людьми на свете, теряют силы, эта горечь подтачивала его, как невидимый древоточец подтачивает сваю дома, изнутри, день за днём, неделя за неделей, пока целое с виду бревно не рухнет, осыпавшись трухой. Поэтому сегодня Марко встречался с библиотекарем там, где слепой старик выглядел бы в своей тарелке. Бесконечный лабиринт полок, проходы между которыми растворялись в тёмной прохладе, теряясь в сумраке, напоминал храм, и слепой библиотекарь восседал на своём кресле как монарх. Повелитель всех существующих языков и букв. Концентрические круги полок расходились от его трона так далеко, сколько хватало глаз, разделяясь узенькими радиальными тропками, тонущими во мраке.
Буквы, пиктограммы, иероглифы вились вокруг, как облако мелких насекомых, вибрируя в тяжёлом тумане сна звуками всех возможных языков и книг. Время от времени библиотекарь протягивал гладкие стариковские ладони в воздух, и они, подрагивая, садились на его худые жёлтые пальцы, словно пили что-то с его рук. На лице старика светилась счастливая улыбка. Марко понял, что угадал со сценографией. Старик что-то любовно шептал почти невидимым светящимся точкам, кружившимся вокруг, и они, словно понимая его язык — праязык Толмача всех толмачей, — вспыхивали и уносились вверх, под тёмный купол искрами ночного костра.
