Марка снова посетило странное чувство узнавания чего-то, ещё им не пережитого. Холодное стальное озеро в синем кольце невысоких гор, тёмные чужие леса, тонкое комариное пение, оранжевые сполохи, ячменная горечь на губах, высохших от близости открытого огня. Чужое, но, с другой стороны, удивительно знакомое переживание, словно чей-то сон, в котором он был минутным гостем, полоснуло по глазам, по ноздрям моментальной вспышкой и исчезло в приятном прохладном сумраке, растворившись без следа.
— Старик, я позвал тебя сюда, чтобы получить ответ на сложный и немного пугающий меня вопрос. Какова причинно-следственная связь между тем, что я переживаю во сне, и тем, что происходит в мире, который привык считать реальным?
Тонкое пение точечками светящихся букв накатывало волнами, как далёкий хор цикад, живущих согласно своему собственному ритму, и затем на мгновение смолкало, будто брало новое дыхание. Старик рассеянно улыбался, поводя чуткими, как усики насекомого, руками, ощупывал напоённый звуками воздух, читая по полёту искорок подсказки, рассыпанные в тенистой прохладе.
— Старик, я оказался в центре невидимой битвы. Я не вижу войск. Я не вижу стрел. Я не слышу приказов, которыми управляются полчища духов, вторгшиеся в наш мир. Но я вижу следы этой битвы. Бесплотные создания проливают настоящую кровь. И я в ответе за это. Я чувствую, что нахожусь на перекрёстке, где сталкиваются те силы, о которых ты говорил мне. Но за что идёт битва? Какую крепость хотят захватить те, о ком я даже боюсь подумать?
— Марко. Человек никогда не выбирает тот дар, которым награждён. Или которым наказан. Потому эта особенность и называется «даром». Считаешь ли ты, что она дана тебе чем-то существующим вне тебя, например, богом? Или ты считаешь, что эта способность возникла в тебе благодаря твоим прошлым поступкам? Впрочем, все это неважно… Ты — гипнонавт. Навигатор мира снов. Странник, прокладывающий фарватер в туманном мире лунных теней. Фокус в том, что человек может узнать то, на что способен, лишь пробуя разные грани жизни на вкус. В детстве я мечтал о судьбе великого лучника. Но моё хилое тело отказалось служить моим воинским амбициям. Так я стал толмачом. Наверное, я мог бы изнасиловать собственное тело, закаляя его, как только что откованный меч. Но если и стал бы лучником, то весьма посредственным. А вот толмач из меня вроде бы получился неплохой. Никто не жаловался, — усмехнулся библиотекарь. — Хотел бы ты, например, быть лоцманом, всю жизнь проводящим в гавань вонючие лодки, полные до краёв подтухающей на солнце рыбой? Слушать песни пьяных рыбаков, одуревших от безбабья? Всю жизнь. По одному и тому же фарватеру?
