Хийси протянул Илейко руку:
— Не сердись, добрый человек. Не имею к тебе зла. Можно с тобой идти?
Лив, очень удивившись, ответил рукопожатием и добавил, чуть смутившись:
— А звать-то тебя как, Хийси?
Все-таки не каждый день доводится разговаривать с существом, запрещаемым нынешней церковью.
— Миша — я, — сказал леший. — Мишка Торопанишка.
Стрела впилась в ствол ближайшей сосны и расщепилась от удара. Стреляли не очень умело, но с предостаточной силой. В овражке, промытом весенними ручьями к озерцу, стояла лошадь и обеспокоенно оглядывалась на людей. Она чувствовала угрозу для себя и своих компаньонов, оттого и тревожилась.
— Тихо, тихо, Зараза, — сказал ей Илейко. — Здесь им нас не достать.
— Огонь пустят, либо начнут камнями бить навесом, — возразил второй человек, неаккуратно одетый, да, к тому же, чья кожа отливала синевой.
— Вот, блин, Миша, — тряхнул волосами лив. — Как же тебя угораздило свалиться на нашу голову?
— Да я и уйти могу, — ответил Хийси, не делая, впрочем, никаких попыток подняться на ноги, или хотя бы уползти.
— И мы тоже — можем, — сказал Илейко. — Да не можем!
Едва ли полдня прошло, как леший напросился к ним в кампанию, а безлюдный и спокойный лес изменился до неузнаваемости. Появились еще люди, и тем самым внесли сумятицу и беспорядок. Дело в том, что пришельцы оказались настроены очень агрессивно и даже воинственно.
Встретившись на стежке-дорожке, они уже были вооружены, чем удивили Илейку, Мишу и даже Заразу. Наткнуться в лесной глуши на обвешанный оружием отряд людей можно только во время войны. Пусть кривые ножи и дубины, рогатины и колья — весь нехитрый арсенал, но и это дает некоторое преимущество перед теми, у кого в руках нет ничего, если не считать прутика и палки. А войны-то поблизости нигде не было. И людей быть не должно.
Удивительно было то, что Хийси, хозяин леса, никаким образом не почувствовал присутствия поблизости лиходеев. Поэтому-то леший при нежданной встрече сплоховал: замер, как столб, только рот открыл во всю ширь, не произнеся, однако, ни единого звука.
Илейко тоже не знал, что делать. Но руки сработали без участия головы. Они подняли притаившийся в муравейнике камень, величиной с сам муравейник, то есть, с хороший деревенский сундук, и бросили в самую гущу лихих людей. Кто-то попытался этот "сундук" словить, причем вполне успешно, остальные расступились. Добра в прилетевшем подарке было немного, разве что приличная часть прилепившегося муравейника. Да и тяжел он оказался, и тем опасен для жизни человеку, решившему встать на пути.
