А что, если не вернется?
Услыхав донесшиеся из комнаты после некоторого затишья шаги и шуршание одежды, Димыч поспешно привел себя в порядок и поглубже упрятал в карман изгвазданный носовой платок.
Раньше он, непонятно отчего, принимал интерес, питаемый женщинами к Петяшиной особе, как должное. Теперь интерес этот почему-то раздражал. Вот та же Елка! Насколько помнилось ему, всегда она относилась к безденежному, безработному — бесперспективному вообще — Петяше как-то покровительственно. По-матерински, что ли. Кто б мог вообразить, что она, однажды уйдя и хлопнув дверью, возьмет да вернется, будто побитая собака к хозяину! Взгляд ее, как вошла… это надо было видеть!
Впрочем, раздражало не только это. Раздражало вошедшее в привычку отвращение к самому себе (Петяша-то, небось, делает, что хочет и прекрасно с самим собой уживается, без всяких рефлексий!), и пуще того, неразъясненность сверхъестественных событий последних дней. Относительно последнего пункта Димыч понял пока только одно: событийно-временные неувязки совсем сбили его с толку.
А этот хрен, вместо того, чтоб помогаь разобраться, с бабами трахается! Инстинкт самосохранения, видите ли… Воля к жизни… Инстинкт размножения, черт побери!
Скрипнула кухонная дверь.
— Ты как тут? — спросил вошедший Петяша. — Кофе, случаем, не сварил?
Вопрос этот, в другое время, опять-таки, воспринятый бы, как должное, в связи с содержанием изложенных выше размышлений дико разозлил Димыча.
— Нет, — почти грубо ответил он.
— Чего это ты?
Взгляд Петяши сделался озадаченным и даже, как будто, чуточку виноватым. Это помогло Димычу взять себя в руки.
— Н-нет, ничего, — проговорил он, отводя взгляд. — Если вы сюда перебираетесь, я пока позвоню кой-кому из комнаты, ладно?
Это удивило Петяшу еще больше.
— Куда звонить-то; ночь глубокая на дворе!
— Ничего, — понемногу успокаиваясь заверил Димыч. — Туда — хоть под утро можно.
Нет, Димыч вовсе не врал, желая остаться в одиночестве, подальше от друга, вызывавшего теперь неприязнь. Он и в самом деле взялся за телефон и, казня себя дураком за то, что не догадался сделать этого раньше, набрал номер старого своего знакомого, Игоря Величко, журналиста, некогда плодотворно сотрудничавшего, в частности, с небезызвестной газеткой под красноречивым названием «Паранормалия».
На том конце ответили после первого же гудка.
— Каково нынче пресветлое здоровье вашей высокоуважаемой деревянной ноги? — вместо приветствия спросил в трубку Димыч.
