Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT | страница 105



— Что случилось?! Что?! Плохо стало?!

Голос ее, исполненный тревоги, доносился словно откуда-то издалека.

— Да нет, ничего, — через силу ответил Петяша. — Ничего…

— Ты же чуть не упал; что с тобой? Сердце?

Что со мной? Как бы самому-то понять, что такое со мной…

Оборотившись к Кате, Петяша изо всех сил постарался изобразить бодрую улыбку:

— Ничего. Ерунда собачья. Прошло уж.

45

День, полный ничем более не омраченной радости, сменился вечером, а после, ежели верить показаниям стрелок будильника — впрочем, стрелкам-то на кой хрен врать? — наступили следующие сутки. Тогда все трое улеглись, наконец, спать.

Некоторое время поворочались, отыскивая каждый для себя наиудобнейшее положение, и затем Петяша, провалившись на миг в черноту, вдруг обнаружил себя стоящим на высокой, дикой горе. Вокруг, под пронзительно-ярким синим небом, куда хватало глаз, возвышались и еще горы, но те — все были пониже.

Внизу пространство меж ними сплошняком заполняли густые, мохнатые, темно-зеленые вершины сосен — или, может, кедров. Откуда-то сзади и снизу доносился мерный глухой рокот. Но, прежде чем обернуться, Петяша взглянул под ноги и увидел, что стоит по щиколотку во влажном, искрящемся на жарком июльском солнце снегу. Возле самого носка левого ботинка из вдавлины в сугробчике, пружинно распрямившись, выскочил на волю свежий, упругий подснежник.

Позади, далеко внизу, бурлила, рокотала среди окруженных тайгой каменных россыпей река — неширокая, но быстрая, норовистая. Ей тесно было среди огромных, — метра по два в поперечнике, — даже отсюда различимых докругла окатанных валунов, навалом облегших берега. Курумники, вспомнил Петяша.

Вслед за этим вспомнившимся вдруг названием подобных каменных россыпей пришло и понимание того, что река ему знакома. Внизу, под горой, текла Мрас-Су, где Петяше случилось побывать — давно, еще до отъезда в Петербург, друзья уговорили отправиться с ним в сплав на байдарках. И не пожалел — понял, что не пожалеет, как только, покряхтывая под пятидесятикиллограммовым рюкзаком, спустился на берег по трапу пассажирского вертолета, забросившего группу почти к самому истоку реки.

В тот раз дикая, никем не тронутая тайга, чистая, громкая вода и всеобщая основательная, величественная прочность и вечность пейзажа неизменно внушали ни с чем не сравнимое ощущение покойного единства с миром.

Теперь же окрестный вид, скорее, внушал тревогу; общее настроение тайги, воды и гор, пронизывая все Петяшино существо, вызывало расходящиеся откуда-то изнутри волны зябкой дрожи.