-- Где Элизабет?
-- В клинике... разумеется...
-- Ты уверен?
-- Я ничего не понимаю...
-- Прошу тебя, приезжай немедленно, я у железнодорожного моста у Ле-Пек, на левом берегу. Я сам к тебе выйду...
Повесив трубку, я вдруг ощутил слабость и головокружение; опустился на пол телефонной будки; только теперь осмотрел кем-то заботливо и надежно наложенную на рану повязку, от души поблагодарил его про себя; в полузабытьи просидел, наверное, с полчаса, затем поднялся и побрел к мосту...
Может быть, в унисон моему настроению, мост в те утренние часы был одинок и тосклив. Я глядел в убегающую подо мной воду реки, а на душе "скребли кошки". Я не фаталист, но посудите сами -- не окажись Элизабет замешанной в эту историю, просто уверен: провидение не толкнуло бы меня на авантюру с посещением дома Томашевского, и цепь событий не выстроилась бы в том нелепом порядке.
Занятый своими мыслями, я скоро дождался Скотта. Держался он настороженно и неуверенно. Мы поехали в клинику Рикардо. Дорогой я поведал Вильяму обо всех моих злоключениях, и он слушал очень внимательно, ни однажды не перебив меня, ничего не спрашивая...
-- Ты здорово влип, Морис, -- после того, как я замолчал, тягуче растягивая каждое слово, произнес Скотт.
-- Где, по-твоему, сейчас Элизабет?
-- Может быть, в полиции... Не знаю. Прежде всего нужно заявить в полицию о ее побеге из клиники.
-- А если мне сдаться?
-- Ты бредишь, Морис?! Если те, с кем ты связался, в кого стрелял, действительно из спецслужб... Да они сделают из тебя козла отпущения... Нет, только не это... За Элизабет душа болит, где она?
-- Знать бы...
-- Тебе потребуются новые документы. Я займусь этим, достану через друзей. До той поры пересидишь в клинике, кстати, подлечишься с больными, некоторые из них тоже мнят себя Мегрэ, Шерлок Холмсами...
Я пробыл в клинике Рикардо две недели. Сюда же на третий день полиция вернула Элизабет. Судя по всему, в ту ночь, к моменту приезда стражей порядка, ее уже не было на месте преступления. Мою жену нашли на станции Ашер спящей в мусорном контейнере. Раздувать шумиху по поводу случившегося кому-то очень не хотелось, лишь телевидение в коротком репортаже в двух словах обмолвилось о погибших в результате автокатастрофы полицейских. К исходу сего срока здоровье мое поправилось, благо пуля прошла навылет; Скотт между тем держал слово: он вскоре передал мне документы на имя Артура Малса, американца по происхождению.
